С другой стороны, коммуникативные плюсы радиовещания связаны именно с речью. Прежде всего, заметим, что звуки радио часто воспринимаются как привычный элемент шума быстро меняющейся действительности. Для этого явления даже придумали название — «фоновое восприятие радио». Проще говоря, находясь вне стен дома — в транспорте, офисе, общественном месте, на улице, человек слышит, что рядом или поодаль кто-то что-то говорит по радио. Он воспринимает это как естественный звуковой элемент эмпирической действительности, особенно не вслушиваясь и не вдумываясь в смысл звучащих слов и фраз. Но стоит слушателю осознать факт, что он СЛЫШИТ радио, как сознание, независимо от его воли, начинает «подстраиваться» под звуки речи. То есть он ВСЛУШИВАЕТСЯ в то, что идет из радиоприемника, СЛУШАЕТ радио — концентрируется на восприятии. Так осуществляется акт аудиального получения информации реципиентом.
Работа радиостанции в режиме «живого» вещания для слушателей усиливает эффект присутствия. В большинстве случаев, позвонив в студию, из которой транслируется эфир, человек может стать участником передачи. Принцип интерактивности тоже является конкурентным преимуществом радио перед печатными СМИ, которые данной технологической возможности лишены. Этот принцип роднит радио с телевидением, но лишь в том случае, если программы на ТВ идут в прямом эфире, а не имитируют его, как происходит в программе Владимира Соловьева «Поединок».
Однако прямой эфир на радио требует от ведущего или журналиста значительной степени ответственности: неосторожно сказанное в публичном пространстве слово назад, как джинна в бутылку, не вернешь. Здесь стоит вспомнить еще одну русскую народную пословицу об опасности публичного дискурса в контексте вербальной журналистской коммуникации с аудиторией: «Слово не воробей, вылетит — не поймаешь!» Вывод из сказанного один — на радио, как и на телевидении, прямой эфир не случается сам по себе.
Заметим, что современный радиоконтент можно разделить на две равнозначимые части — программы и передачи, идущие в записи, и те, которые реализуются в режиме прямого эфира. Если рассматривать их количественное соотношение, все зависит от вещательной политики радиостанции, ее технических и технологических возможностей, а также, в значительной степени, от традиций, которых придерживается коллектив и руководство. Понятно, что прямой эфир всегда чреват ошибками, оговорками, речевыми несоответствиями, а записанные программы более контролируемы по части проверки используемой в них информации. До выхода программы в эфир журналист может не только проверить ударения в сомнительных случаях, но и выверить эмпирическую статистику, уточнить факты, проверить ту или иную цитату.
Также следует помнить, что большинство современных радиостанций, вешающих на территории Российской Федерации, — информационно-музыкальные (или музыкально-информационные), что в реальности значит одно: вербальная информация в виде новостей в их эфире минимизирована («Русское радио»), либо отсутствует (радио «Эрмитаж»). При этом возможности для игры воображения слушателей сохраняются. Например, одна из петербургских радиостанций придумала то, что на журналистском жаргоне называется «фишкой»: якобы в распоряжении станции имеется собственный вертолет, с борта которого можно наблюдать за пробками на трассах и дорогах Петербурга. Выдумка легко разоблачается зимой, когда утром и вечером на улицах царит темнота и с борта вертолета вряд ли удастся разглядеть ситуацию на дорогах. Выдумка тем более очевидна, когда вспоминаешь, что малой авиации полеты над городом запрещены (за исключением вертолетов специальных ведомств и служб). Роль вертолета-наблюдателя исполняет обыкновенный интернет-ресурс, ориентированный на анализ пробок в городе. Пожалуй, данный случай — едва ли не единственный случай, когда сотрудники радиостанции реально мистифицируют свою аудиторию. Можно утверждать, что если впредь кто-то из деятелей радиовещания пожелает манипулировать слушательской аудиторией, как, например, происходило в фашистской Германии в 1930-е годы, ему придется очень постараться ради успеха, так как в современной медиасреде любой фейк, особенно новостной, вряд ли выдержит проверку альтернативным источником информации, используемым СМИ другого вида и типа. К таковым прежде всего относится телевидение. Какие гигантские возможности скрывает сей аудиовизуальный электронный монстр, мы расскажем в следующей главе книги.
Глава 6. Как обманывают телезрителей. …то, что показывают
Телевидение — пульт дистанционного управления телезрителем.
Виктор Пелевин
Если предыдущая глава книги, посвященная манипулятивным возможностям радио как СМИ, была одной из самых компактных, этот раздел, рассказывающий об аналогичных возможностях телевидения, наверное, будет самым большим. И связано данное обстоятельство прежде всего с коммуникативными особенностями телевидения, которое как канал распространения является аудиовизуальным средством массовой информации. Компоненты его воздействия на аудиторию — «картинка» и звук. Если вывести более точную формулу, получим:
ТВ = Изображение + Звук.
При этом у каждой составляющей имеются свои выразительные особенности и коммуникационные преимущества.
По меткому замечанию американского психолога А. Мерабяна, «если слова говорят одно, а голос — другое, зритель поверит голосу. Если лицо говорит еще что-то — поверят лицу». Визуальное воздействие в тележурналистике всегда сильнее и результативнее, чем долгие разговоры и продолжительное чтение текстов. Оно эффективнее любого другого способа доставки информации человеку. Вспомним знаменитую русскую пословицу: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». На этом тезисе практически и строится множественными усилиями аудиовизуальных СМИ здание шоу-цивилизации, которая подменяет информирование показом чего-либо и кого-либо, демонстрацией броских и коротких видеозаписей, зачастую не лучшего качества. Зрители увидели нечто страшное или странное, но не поняли — ЧТО. Зато комментаторы, ведущие и корреспонденты сразу все им разъяснили. Такая схема воздействия на аудиторию есть демонстрация возможностей манипуляции информацией.
Описанная выше ситуация — не фантастика, а реальность медийной практики нашего времени и жизни в информационном обществе. Классические представления о журналистике как об ответственной и стремящейся к объективности сфере человеческой деятельности сегодня не пользуются спросом у медиапрофессионалов. Может быть, мы утрируем ситуацию, но, видя, как работают некоторые субъекты электронного вещания в новостном сегменте и как подаются новости в сетевых ресурсах, неподготовленный потребитель может получить весьма искаженную картину мира.
Усиление данных возможностей происходит, потому что телевидение обладает солидным набором качественных характеристик: цветность, яркость, четкость, глубина, определенные размеры, а в случае с движущимся изображение — еще и продолжительность. В этом пункте эстетики телевидение позаимствовало большинство терминов у кинематографической практики. Из кино в технологию создания тележурналистского произведения пришли такие понятия, как «кадр», «план», «ракурс», «режим съемки», «монтаж», «контрапункт», «панорамирование», «траекторная съемка», «трэвелинг», «наплыв», «затемнение» и т. д. Каждый тележурналист знаком с ними не понаслышке, реально представляет ситуации, в которых их можно использовать. Понятно, что в корреспондентской спешке и при оперативном знакомстве с ситуацией ни журналисту, ни его оператору не понадобятся такие визуальные изыски, как расфокус изображения при съемке задержания нарушителя ПДД. Видеоиллюстрация должна быть четкой или, как говорят телевизионщики, «читаемой», чтобы зритель понял, кто, как и почему неправильно миновал перекресток на красный сигнал светофора.
