Разумеется, это лишь беглый и предварительный анализ свершившегося медиасобытия, жертвой которого стал Борис Немцов. Со временем придет очередь более глубокого погружения в обстоятельства дела. А пока мы фиксируем неодолимую поступь шоу-цивилизации, которая отдает предпочтение «картинке», не сути. И всем нам важно не поддаваться на интерпретационные соблазны.
Шоу-цивилизация не гарантирует адекватного восприятия эфирного телепродукта аудиторией. Более того, совокупный инструментарий — визуальный, вербальный, драматургический — в политическом шоу-бизнесе направлен на смещение восприятия конкретной «картинки» в заданном ее творцом направлении. Система неопровержимых доказательств, фактов, свидетельств с опорой на документы, чья аутентичность не вызывает сомнений, — все это противопоказано креативной моде, каковая находит воплощение в фейковой журналистике и шире — в иных проявлениях шоу-цивилизации.
Если Маршалл Маклюэн в досетевую эпоху пытался установить прямую связь между содержанием сообщения (информацией) и технологической формой, в которой оно доходило до рецепиента (The medium is the message), то в условиях шоу-цивилизации определяющее значение имеет не сообщение и даже не тип СМИ и его технологические возможности и технические характеристики, а тот вид, если угодно образ, информации, который с помощью имеющихся возможностей формируется в эфире, на портале или на газетной (журнальной) полосе. Обостряя определение, можно утверждать: аудитории транслируют не объективные сведения или данные о каком-либо факте, случае, событии, а целенаправленно формируют ОБРАЗ факта, случая, события. Эмпирическая действительность в исполнении СМИ преобразуется в медийную реальность. Последняя и есть сама по себе реальность интерпретации эмпирики. Вспомним Фридриха Ницше, который более столетия назад позволял себе утверждать критический взгляд на соответствие реальности и той деятельности, которой опосредованно занимались в его эпоху все средства массовой коммуникации. Формулу его скепсиса мы уже приводили: «Факты не существует, есть только интерпретации».
Проведенный анализ нескольких ярких летальных эксцессов недавнего времени, ставших медиасобытиями в различных видах и типах СМИ, подтверждает нашу гипотезу о том, что подобные события используются исключительно как аттрактивные и доминантные с целью манипулятивного воздействия на аудиторию. При этом нужен скрупулезный и глубокий анализ медийного контента, чтобы отделить информацию от интерпретации — и ту, в свою очередь, от имитации.
Цель воздействия такой организации контентного воздействия на аудиторию, на наш взгляд, прагматична и очевидна — привлечение зрителей, слушателей, читателей. Однако стоит констатировать фактическое игнорирование в подобных случаях рядом СМИ и журналистов общечеловеческих и профессиональных этических норм.
Подлинный «пир эмпирики» в исследованной нами проблематике обнаружился в отечественном медиапространстве в связи с иными информационными трендами — историей и спортивной, а также околоспортивной темой. Они и станут объектом нашего внимания в следующих главах книги.
Глава 9. Как нас обманывают гении истории. А был ли мальчик?
История — ряд выдуманных событий по поводу действительно свершившихся.
Шарль Монтескье
Ничто не меняется так часто, как прошлое.
Жан-Поль Сартр
2017 год был во многом знаменательным для взаимоотношений медиакультуры и истории, ибо это год 100-летия Великой русской революции
[83]. Предполагалось, что в отечественном медийном пространстве данная тема получит соответствующее развитие и будет презентована разными проектами, в которых интерпретируются ключевые сюжеты и события вековой давности. Некоторые опасения внушал имеющийся опыт медийного и экранного освоения историко-юбилейных дат — 200-летия Отечественной войны 1812 года и 100-летия начала Первой мировой. Мы частично проанализировали издержки и особенности данной тематики в электронных СМИ на предмет манипуляционных технологий и приемов, которые удалось выявить и о которых мы рассказали на предыдущих страницах книги.
И все же, с учетом имеющихся традиций визуальной разработки тренда Октябрь-1917, можно было ждать более пристального интереса, чем произошло в реальной практике телевидения и кинематографа. Ретроспективно можно определить случившееся как очередной этап фейковой визуализации отечественной истории. Он коснулся не только событий, но и конкретных исторических личностей. Фактически в 2017 году мы получили совокупный медийный образ важнейшего события, перевернувшего ход истории в XX веке, а заодно и мифологизацию биографий некоторых причастных к нему персон.
Забегая вперед, укажем на получившуюся в итоге несоразмерность и сомнительную вариабельность в подаче исторической фактуры средствами экранной медиакультуры. Для понимания выявленных тенденций позволим себе вначале совершить небольшой экскурс в традицию отмечать юбилейные и памятные даты, связанные с 1917 годом; посмотрим, как это происходило в советского время. В этой главе читатель встретится с непривычной для данной книги структурой: текст разбит на подглавы. На наш взгляд, это упрощает восприятие.
Штурм как киномиф
Центральным местом в канве событий Великой Октябрьской социалистической революции принято считать штурм Зимнего дворца. По официальной версии советского периода, он начался 25 октября 1917 года (по старому стилю), в 21:45, после холостого выстрела с крейсера «Аврора». Хотя на самом деле был еще световой сигнал со стен Петропавловской крепости и соответствующие выстрелы из ее орудий. Результатом штурма стал арест Временного правительства в Белой гостиной Зимнего дворца. Он был произведен в ночь с 25 на 26 октября в 2:15. Таков исторический сюжет. Какова его экранная версия? Точнее, несколько версий.
Одним из первых за воссоздание картины штурма взялся Сергей Эйзенштейн. В 1927 году уже знаменитый режиссер снял к 10-летию Великого Октября фильм с кратким и выразительным названием «Октябрь». Кульминацией эффектно смонтированной картины стал эпизод штурма Зимнего дворца, когда из-под арки Главного штаба революционно настроенные массы выбегают на Дворцовую площадь и решительно устремляются на баррикады у Зимнего. Эпизод получился настолько впечатляющим, что позднее во многих документальных фильмах о событиях 1917 года эти постановочные кадры включались в монтаж без уведомления, как аутентичная кинохроника.
Через двадцать лет, в 1937-м, советские кинематографисты должны были отметить очередной юбилей Октября созданием соответствующей историко-революционной ленты о том, что происходило в Петрограде в 1917 году. Желающих браться за непростой проект не оказалось. Когда все мыслимые сроки были нарушены, съемки поручили молодому и амбициозному режиссеру Михаилу Ромму, которому предстояло успеть все сделать к 7 ноября.
