– Да, и документы сам напечатал, на компьютер засканировал...
– Ну, документы, допустим, подлинные...
– Так же, как и любовницы господина Сыромягина.
– Это мы обязательно проверим, – фривольно улыбнулся Бухаров.
– Проверяйте.
– Проверим, проверим... А вот украденное колье придется вернуть.
– Колье?!.. Но вы же говорите, что им не занимаетесь.
– Да, но мне как-то нужно тебя выручать, – после недолгой заминки сказал майор. – Мне с тобой легче будет работать, если тебя на свободу выпустят...
– А мне кажется, что наоборот. Так я и уехать могу, а если за решеткой, то, считай, под рукой...
– Умный ты, Качалов. Только если голос Конотопова на флешке окажется липой, тебе никакой ум не поможет.
– А вы, похоже, так и хотите, чтобы он оказался липой, – обличительно усмехнулся Данила.
– Я хочу знать правду. Правду и только правду.
– Вся правда на флешке. А я всего лишь передаточное звено...
– Ну что ж, тогда с тобой все ясно, передаточное звено, – Бухаров улыбнулся непринужденно, а по столу карандашом постучал нервно. – Задерживать тебя не буду...
– Я уже задержан.
– И этого я отменить не могу...
Майор распорядился отконвоировать Данилу в камеру изолятора временного содержания, где он всю ночь провел в тревожном сне. Лежал, не засыпая. Чтобы своевременно среагировать на возникшую угрозу. Не нравился ему Бухаров с его намеками. Складывалось такое впечатление, будто Сыромягин купил его с потрохами...
Но переживал он зря. Ночь прошла спокойно. А утром его снова выдернули на допрос.
На этот раз в кабинете оперуполномоченных его ждал следователь райотдела внутренних дел, где было возбуждено дело по факту кражи злосчастного колье.
Капитан Осокин слезно смотрел на него, капризно изогнув губы. Нет, он не умолял Данилу о признании, не взывал к его совести. Просто у него от природы были мокрые глаза, а губы выражали его настроение. Лето на дворе, нормальные люди уже в отпусках давно гуляют, а он вынужден ехать черт знает куда и допрашивать какого-то уголовника.
Данила в точности повторил то, что рассказал вчера Бухарову. Разве что про самодельную гравировку на колье не упомянул... Казалось, Осокин сейчас расплачется от обиды. Он бросает все дела, едет сюда, а преступник даже не думает оправдывать его надежды, не признается в содеянном.
– А где колье? – тоскливо спросил он.
– Какое колье?
– Бриллиантовое!
– А сколько в нем камней? Сколько каратов в каждом?
– Двенадцать камней... А сколько каратов... – замялся Осокин. – Сколько каратов, не знаю... Да, там еще цифра на застежке была...
Он заглянул в свои документы. Но Данила его опередил.
– Цифра «восемь».
– Ну вот, Качалов, ты и признался! – возликовал следователь. – Признался в том, что украденное колье находится у тебя!
– Не знаю, чем вы слушали, товарищ капитан. Я же русским языком говорил вам, что привез это колье из тайги. А куда оно делось потом... Куда оно делось потом, я тоже знаю.
– Ну вот, а говоришь!.. Куда оно делось? Где оно?
Данила мог бы сказать, где находится колье. Но где гарантия того, что следователь не состоит в сговоре с Сыромягиным? Вдруг он найдет колье, но в протокол его не занесет. И тогда оно повиснет на Даниле мертвым грузом. Не было колье у его хозяйки, значит, оно где-то спрятано. И не снимут обвинения с него, и отправят в следственный изолятор за новой порцией приключений, которым могут плохо для него закончиться.
– Где, где, в квартире...
– В какой квартире?
– Ну, где деньги лежат.
– Шутить ты в другом месте будешь, парень, – разозлился Осокин.
Надо сказать, что капризное настроение он изображал более успешно, чем гневное проявление чувств.
– Так и я без того в зад... Ну, в этом самом месте... Куда уж хуже?
– Бывает и хуже!
– Да, но я как рыба, ищу, где глубже. То есть лучше... Я скажу вам, где находится колье. Но только когда будет готова машина, конвой и понятые...
– Какие понятые?
– В присутствии которых будет изъято колье. И чтобы под протокол... Ну, и чтобы я рядом присутствовал, само собой...
Даниле пришлось еще немного поупражняться в красноречии, прежде чем следователь осознал, какая задача перед ним стоит.
– Ну, мы можем отправиться туда прямо сейчас, – в легком смятении пожал он плечами.
– Нет, лучше утром, когда она вернется с работы.
– Кто она?
– Хозяйка квартиры.
– Фамилия, имя, отчество.
– Незнаева Незная Незнаевна...
– Издеваешься?
– Нет, шифрую... Вы все узнаете, товарищ капитан. Если, конечно, хотите увидеть колье...
Вечером во внутреннем дворе РОВД Данилу ждал автозак, конвой и следователь Осокин.
– Понятых найдем по месту, – сказал капитан. – Да, потом тебя отконвоируют в следственный изолятор.
– Разве я признал предъявленное мне обвинение?
– Это не имеет значения.
– Думаю, что имеет...
Данила назвал адрес, где находилось колье. Автомобильные заторы наблюдались по пути в область, а в направлении к центру Москвы дорога была относительно свободной. И уже через час после разговора со следователем автозак остановился у элитного дома на Большой Филевской улице.
Данила очень переживал, что с Леной произошло что-то страшное. Или она могла просто уехать куда-нибудь в отпуск. Но, к счастью, она была дома. И выразила удивление, увидев Данилу в наручниках и под конвоем.
– Что это все значит?
– Здравствуй, дорогая! Принимай гостей!
– Ты арестован?
– А разве Глеб тебе не сказал?
– Вы знаете друг друга? – озадаченно спросил Осокин.
– Да, он мой парень, – растерянно кивнула Лена.
Данила мог бы оспорить это утверждение, но решил не усложнять и без того не простую обстановку.
– Значит, колье он прячет у вас.
– Какое колье?
– То, которое было украдено у Конотоповой. Якобы мной украдено. С «восьмеркой» на застежке. Да, да, то самое. И оно уже не твое...
Лена не возмутилась. Видимо, потому, что сама была в сговоре с Конотоповой и Сыромягиным. И, конечно же, знала, для чего составляла фоторобот Риты.
– Вы отдадите колье сами? – грозно спросил следователь.
– У меня его нет! – мотнула головой Лена.
