Молодой стилист, одетый строго и лаконично в черные брюки и белую рубашку, усадил Алину в кресло. Пока его помощница мыла ей голову и расчесывала волосы, сам мастер, которого звали Кацухиро, на хорошем английском расспрашивал клиентку о Москве, о ее профессии, увлечениях, друзьях, о том, есть ли у нее муж или бойфренд и чем он занимается. Сначала Алина посчитала это ничего не значащей светской беседой, потом слегка удивилась его любопытству, а в конце не знала, что и думать, пока стилист не остался с ней один на один и, спокойно глядя на нее в зеркало, не сказал:
– Вам надо стать чуточку безумной.
Алина хотела рассмеяться, но вместо этого поперхнулась и закашлялась.
– Только этого мне не хватало… – проговорила она, когда кашель прошел.
– Именно этого вам и не хватает, – совершенно серьезно заметил Кацухиро. – Отпустите себя на волю, и перед вами откроется совершенно иной мир, полный любви, а не обязательств.
«Наверное, вот так и чувствуют себя люди, попав на прием к психоаналитику, – подумала Алина. – Что-то мне как-то не по себе…»
Но молодой японец не дал ей додумать эту мысль, а уж тем более попытаться сбежать.
– Вы позволите мне раскрыть вашу индивидуальность так, как вижу ее я? Вы даете мне свободу действий?
Что ж это такое, а? Ее все еще не отпускал необъяснимый страх, но губы уже сами собой произнесли отважное «да». Будь что будет! Даже если то, что получится, ей не понравится, в крайнем случае можно по приезде в Москву сразу пойти в салон к своему проверенному мастеру Наташе.
– Я согласна! – решительно воскликнула Алина.
Стилист кивнул и принялся за дело. Она почему-то ждала, что ее отвернут от зеркала, как это обычно происходит в телевизионных шоу, но нет – она могла видеть все происходящее в отражении. Ей накладывали какие-то маски на волосы и лицо, смывали и накладывали снова. Миниатюрная девушка колдовала над ее руками и ногами, другая, поигрывая кисточкой, сидела напротив и о чем-то переговаривалась с «главным волшебником».
Наконец Кацухиро взял в руки ножницы и стал, как скульптор, отсекать от ее волос лишнее. Длинные пряди медленно падали на пол, на накидку, и Алина зажмурилась от страха: неужели короткая стрижка? Когда «волосопад» прекратился, она осторожно приоткрыла один глаз, затем другой. Слава богу, не стрижка, а только асимметричная прическа. Мастер состриг часть волос с левого бока, часть закрутил в замысловатый узел на затылке, а остальные в подчеркнутом беспорядке уронил на плечи. За дело принялась девушка с кисточками и палеткой.
Алина едва успела расслабиться под ласковыми руками визажиста, как вдруг почувствовала, что на ее ноги примеряют обувь. Когда макияж, долгий и сложный, был закончен, Кацухиро повел свою клиентку в соседнюю комнату. В кабинке для переодевания висело несколько нарядов и стояли стопкой коробки с обувью, и Алине объяснили, что она может выбрать что-то из этого для себя.
После долгих раздумий Алина остановилась на платье с ярким сиреневым принтом – широком и с длинным рукавом, по сезону, но совсем коротком, и высоких сапогах.
– Я никогда в жизни не носила мини… – бормотала Алина, влезая в платье.
И вот наконец-то девушка была готова и испуганно уставилась на свое отражение в большом зеркале. Это была Кира?.. Да нет же, это была она, Алина! Только очень красивая, но не той, привычной ей русской красотой, а экзотической, вызывающей, манящей…
– Как я прекрасна! – сказала она и повернулась к мастеру. Тот стоял, скрестив руки на груди, явно гордясь своей работой. – Как вы прекрасны! – голос ее прервался от нахлынувших чувств. – Я никогда не представляла, что могу быть такой…
Кацухиро склонил перед Алиной голову:
– Вы можете. Вы такая. Полюбите себя такой.
Ей захотелось расплакаться. Но нет, она не будет плакать. Она будет улыбаться. Идти по улицам яркого вечернего Токио, улыбаться и радоваться тому, что только здесь ее увидели такой безумно красивой.
От счастья Алина взмахнула руками и закружилась прямо на улице. Прохожие улыбались и обходили ее стороной. Слезы то ли радости, то ли печали незаметно растворялись в разноцветных огнях японской столицы. Что ж, сейчас она точно знает, что оставила здесь часть себя. А значит, когда-нибудь вернется сюда снова…
* * *
– Боже правый, что ты с собой сделала? – именно такими словами встретила дочь Софья Альфредовна, приехавшая за ней в аэропорт. – Ты похожа на какое-то пугало… сбежавшее из сумасшедшего дома!
– Здравствуй, мама, я тоже очень рада тебя видеть, – сдержанно ответила Алина.
Слова Софьи Альфредовны больно укололи в сердце, хотя вроде бы Алина и была готова к подобной реакции. Слишком хорошо она знала свою маму, чтобы понять, что новый «японский» имидж той не понравится. А когда Софье Альфредовне что-то не нравилось (что случалось весьма часто), она не считала нужным выбирать выражения и не задумывалась о том, как сказанное ею воспримут другие люди. Собственно, Алина и не ожидала ничего другого. Но все равно было очень обидно. Так уж повелось, что замечания близких, особенно родителей, всегда задевают нас сильнее, чем подковырки кого-то постороннего. Наверное, это идет из детства, когда мы готовы из кожи вон лезть, только чтобы заслужить одобрение мамы или папы, а их критика воспринимается как самая страшная на свете трагедия. Мы вырастаем, перестаем быть детьми, приобретаем собственные взгляды на вещи, но зависимость от мнения родителей все равно остается. Даже если мы делаем вид, что это не так. Даже если не признаемся в этом самим себе.
Так что Алине стало очень неприятно, но она все же взяла себя в руки. Как ни в чем не бывало чмокнула маму в щечку и покатила свой чемодан к ближайшему выходу из здания аэропорта.
– Как вы тут без меня? – интересовалась она на ходу. – Как твое самочувствие? Как дела у папы? Как вы вообще тут без меня живете?
– А вот поехали сейчас к нам, и посмотришь, как мы живем. Заодно расскажешь, как съездила, – предложила Софья Альфредовна, шагая рядом с ней по направлению к автомобильной стоянке. Но Алина только покачала головой.
– Извини, мам, никак не могу. У меня в семь часов встреча с читателями в «Доме книги» в Медведкове. Прямо, что называется, с корабля на бал. Так что я еле-еле успею заехать домой бросить вещи.
– Надеюсь, ты не собираешься ехать на встречу с читателями в таком виде? – фыркнула Софья Альфредовна, подходя к своей серебристой «Тойоте».
– А что такого? – с вызовом проговорила Алина, открывая крышку багажника. – Между прочим, то, что ты сейчас видишь перед собой, – это работа визажиста, который на сегодняшний день считается в Японии одним из лучших.
– Ну, это японцы, что с них взять… – Софья Альфредовна пожала плечами, уселась на водительское сиденье и вставила ключ в замок зажигания. – Спасибо, хоть налысо тебя не обрили. И сколько уже раз я тебя просила не хлопать так сильно дверью!
