Этот образ, вставший перед глазами, заставил его думать в десять раз быстрее обычного.
– Следак! – торопливо сказал он. – Тот, который вел его дело. Мне нужно с ним связаться, это быстро, если повезет, быстрее, чем…
Он достал телефон и обернулся к Тарасову.
Макар отошел в глубь домика, сел и наблюдал, как ставший очень сосредоточенным Бабкин сфотографировал фас и профиль пчеловода, узнал у него имя следователя и, выйдя наружу, кратко поговорил с кем-то, кто явно был ему хорошо знаком. «Фотку сброшу, свяжись с ним, я для него человек левый, и даты пускай подтвердит, пришлю прямо сейчас, только срочно…» Потом обошел вокруг дома, сначала в одну сторону, потом в другую, избегая смотреть на ульи, пока Илюшин молча ждал на одном стуле, а пленник на другом. Когда раздался звонок, все трое вздрогнули.
– Да! Ты уверен? В две тысячи пятом году или в седьмом?
Бабкин дослушал, не произнося ни слова, сказал «спасибо» и сунул телефон в карман. Затем вошел в дом и размотал провода. Тарасов бухнулся на пол, растирая запястья.
– Во даете, братва! Чуть глотку не перерезали…
– Прости, мужик, – устало сказал Бабкин. – Я тебе дверь прилажу. Ты лучше объясни, почему у тебя стекла в окне нет?
– Да его и не было, – удивился пасечник. – Я вон пленкой затянул, вроде и нормально. А застеклить руки не доходят.
Илюшин вышел на крыльцо, минуту спустя к нему присоединился Сергей.
– Вот теперь приехали, – глухо сказал он.
Макар не ответил.
За их спинами громыхал посудой лже-Карнаухов, поднимая разлетевшиеся миски, а Бабкин думал, что им нужно немедленно возвращаться, брать в охапку старуху с директрисой и мчаться по тем трем адресам, которые передала риелтор. Но ведь не найдут никого… Убийца – не дурак, он действительно увозил девочку в лес, и трофеи у него хранятся не в городе, а в какой-то богом забытой дальней избушке, мимо которой если и ходят грибники, то раз в десять лет, а скорее всего, реже, потому что у здешних лесов не слишком хорошая слава, хоть и не такая зловещая, как у реки. Дурак он был, когда боялся заглядывать в ульи, потому что – ну, нашли бы эту жуткую мозаику, из которой нужно сложить обратно человеческое тело, и что? Марта Бялик была бы мертва. Это кажется страшным лишь до тех пор, пока не представишь, что Марта Бялик жива. Вот сейчас, пока они сидят на крыльце под жужжание пчел, она жива и будет жива еще какое-то время.
Он усилием воли отогнал воспоминание о представителе фармацевтической компании.
– Макар, нам пора.
Тот не пошевелился.
– Макар!
Илюшин подобрал щепку и что-то начертил на земле.
– Я никак не могу решить одну задачу. Что это был за труп, который Гурьянова утопила в реке?
– Макар, ты что? – ошалело спросил Сергей. – Ехать надо, сейчас же! Над трупом подумаешь по дороге!
– Это крайне интересно, – продолжал Илюшин, не обратив внимания на его слова. – Никто не исчезал в городе в ту ночь, когда Буслаев убил родителей. Пропавшего рыбака хватились бы приятели, версия с бродягой не выдерживает критики… Если подумать, Шишигина и Гурьянова сделали вывод о подмене тела на основании всего лишь двух фактов. Труп изменил положение – это раз. Стал тяжелее – два. Это неубедительно. Тело сползло, окоченело – вот и все.
– Откромсанные рыжие кудряшки тебе убедительны? – взорвался Сергей. – А Бялик, которую хрен теперь отыщешь по этим, мать их, чащобам?
– Убедительны, – кротко согласился Макар. – Но если утопили все-таки Карнаухова, дело приобретает иной оборот. Гурьянова – очень умная тетка, и до этого времени она шевелила за нас извилинами. Но если мы, наконец, подключим свои, то станет ясно как день, что она допустила ошибку. Карнаухов мертв, он похоронен под именем Феди Буслаева, это значит, что девочку увез кто-то другой.
Бабкин помотал головой, будто стряхивая морок, и сел рядом.
– Кто? Макар, послушай, это один и тот же человек! Черт с ним, с расположением тела, но почерк один, разве ты не видишь? Волосы эти отрезанные, все жертвы рыжие… Серийные убийцы крайне редко действуют парами, а если такое все-таки случается, то обычно это мужчина и женщина. У тебя есть на примере хоть одна баба, которая подходит на эту роль?
Макар задумался. Он молчал очень долго, и Бабкин хотел уже рявкнуть, что все эти теоретизирования бессмысленны, потому что без Карнаухова его подруга не стала бы продолжать убийства, но в этот самый момент Илюшин поднял на него взгляд и спросил:
– А крайне редко – это сколько раз из ста?
От этого вопроса с Бабкиным что-то произошло. Как будто Макар плеснул в него холодной водой, и на его внутреннем белом листе благодаря химической реакции вдруг начал проступать рисунок, на глазах обретая контур, цвет и перспективу, насыщаясь мелкими штрихами, за которыми он едва успевал следить взглядом…
А потом в этом исчезла необходимость. Все стало видно четко и крупно, будто на детской раскраске.
Герман уезжал каждый июль к своему другу Науму.
В доме Германа были найдены улики.
У Германа жил Володя Карнаухов.
Перед глазами Германа постоянно находилась фотография Лизы Хохловой.
Герман остался жить в Беловодье после смерти племянника.
– Знаешь, что такое экстраполяция? – сказал Макар. Сергей диковато уставился на него. – Это распространение выводов, полученных из наблюдения за одной частью явления, на другую его часть.
Бабкин молча схватился за телефон.
– Наум, – с тихим бешенством сказал он, едва ему ответили, – слушай сюда, старая гнида! Не вздумай повесить трубку. Когда ты подтвердил, что твой друг Герман приезжает к тебе каждый год на две недели – чем ты руководствовался?
В трубке закудахтали.
– Хватит сочинять! – оборвал Сергей. – Сколько дней он на самом деле проводил у тебя?
– Две недели! Минус дорога!
– Это он попросил тебя об этом сказать?
– Две! Две!
– Знаешь, кто твой Герман на самом деле? Он убийца. А ты обеспечивал ему фальшивое алиби, год за годом!
Илюшину казалось, будто каждое слово Бабкина проминает телефонный пластик.
– Он от жены скрывался! – плаксиво закричал Наум. – К любовнице ездил, к душеньке своей, Ниночке, сынишку своего повидать, а вы, вы… вас его жена наняла! Он мне все рассказал! Жена его подозревала, она бы его из дома выгнала, с дочкой увидеться не дала!
– Идиот, – бессильно сказал Бабкин. – У твоего Германа нет никакой жены! И любовницы тоже нет. Ты купился на дешевку, решил, что он такой же страдалец, как ты, а он годами использовал тебя как прикрытие для своих дел. Ты тряпка, которую набрасывают на лужу крови. За эти годы его дети уже давно своих бы родили, а ты все одну и ту же сказочку слушал.
