– Если у нас не будет иного выхода, мы, пожалуй, так и поступим, – согласился Верховный, – но хотелось бы, чтобы финны напали на нас, и этот факт потом нельзя было бы оспорить в каком угодно суде.
– К сожалению, это невозможно, – покачал головой Шапошников. – По данным нашей разведки, те союзники Гитлера – Финляндия, Словакия и Венгрия, – которые не начали боевые действия на рассвете 22 июня, в настоящий момент уже этого не сделают. А их армейские части, сосредоточенные в приграничной полосе, имеют уже не наступательную, а чисто оборонительную конфигурацию.
– Наша разведка, – вступил в разговор Берия, – докладывает о том же. Перестарались товарищи из будущего во время своих бомбовых ударов по Германии. Всем в Европе известно, что творилось в Берлине после их налетов. Кроме того, приграничное сражение тоже оказалось не похожим на те, что происходили в Польше и во Франции. Паника – это самое мягкое название того, что сейчас происходит у сателлитов Гитлера.
– Я подтверждаю это, товарищ Сталин, – кивнул Молотов, – финский, словацкий, шведский и венгерский послы, можно сказать, днюют и ночуют в НКИДе, передавая послания своих руководителей нашему руководству и отправляя им ответы.
– А при чем тут шведы? – удивился Верховный. – Им-то чего бояться?
– Видимо, есть чего, – с дисплея усмехнулся генерал Шаманов, – ведь всю войну они снабжали немцев железной рудой через Нарвик, обеспечивали контрабанду критически важных для немецкой военной промышленности видов сырья и комплектующих. Накануне поражения через шведскую территорию и со шведскими документами бежали многие видные нацисты… Возможно, что-то в нашем прошлом осталось тайной, но нынешние власти Швеции об этом не знают, оттого и заранее подстраховываются.
– А, ладно, – махнул рукой Верховный, – шведы так шведы. Вам, товарищ Берия, следует выяснить все то, что эти шведы скрывают, чтобы в случае необходимости можно было судить пособников нацистов открытым международным судом…
Сказав это, вождь сделал паузу, будто обдумывал что-то, но потом продолжил беседу, обратившись к маршалу Шапошникову.
– Борис Михайлович, – сказал он, – продолжайте ваш доклад. Что происходит на других фронтах?
– Северо-Западный фронт под командованием генерал-лейтенанта Конева и Балтийский флот под командованием контр-адмирала Трибуца в настоящий момент успешно удерживают линию фронта по госгранице от Балтийского моря до среднего течения реки Неман. В районе Мемеля, где противник не ожидал наших решительных действий, комбинированными действиями флота, морского десанта, сухопутных войск и авиации захвачена большая часть города с портом и железнодорожным вокзалом, на остальной территории города идут ожесточенные уличные бои, сковывающие значительную часть резервов группы армий «Север». Это первый немецкий город, захваченный Красной Армией, и Гитлер любой ценой приказал отбить его обратно.
При этом следует иметь в виду, что атаки на направлении главного удара группы армий «Север» были прекращены еще три дня назад. Основное ударное соединение группы армий «Север» – 4-я танковая группа генерала Гепнера, полностью обескровлено и не имеет возможности вести дальнейшие наступательные действия. Безвозвратные потери 4-й танковой группы составляют до 70 % боевой техники и до половины всего личного состава – больше, чем в любом другом немецком механизированном соединении.
К тому же большая часть войск 4-й танковой группы и 18-й полевой армии противника оказалась зажата в узкой полосе между госграницей, на которой упорно обороняются наши войска, и нижним течением реки Неман, на котором в результате действия нашей авиации были разрушены все мосты и временные переправы. Находясь в таких невыгодных условиях, немецкие войска испытывают острый дефицит всего необходимого для войны и не в состоянии вести активные боевые действия. Поэтому мы можем считать их наступательный потенциал полностью исчерпанным.
Южнее линия фронта проходит по реке Неман, через Каунас к Алитусу, где против нашей 11-й армии действует 3-я танковая группа генерала Гота, тоже в значительной степени ослабленная ожесточенными арьергардными боями, которые вели отходящие на рубеж Немана части РККА и Экспедиционного корпуса потомков. Все попытки генерала Гота навести переправы и форсировать Неман у Алитуса и Друскининкая были отбиты с большими потерями для противника.
Благодаря тому что пути снабжения и тыловые склады 3-й танковой группы в Сувалкинском выступе с первых же минут войны и по настоящее время подвергаются ударам нашей дальнобойной артиллерии, 3-я танковая группа оказалась оторванной от баз снабжения и использует уже почти израсходованный неприкосновенный возимый запас боеприпасов, медикаментов и продовольствия. Дороги в тылу у наступающих немецких частей в дневное и в ночное время полностью контролируются нашей авиацией.
Положение находящихся в Белостокском выступе наших 3-й и 10-й армий можно считать вполне удовлетворительным. Наступление 9-й армии немцев в направлении Гродно было отбито с большими потерями для противника. Сейчас линия фронта в Белостокском выступе в основном повторяет линию госграницы. Попытка прорыва немцев на левом фланге 10-й армии у Цехановца в полосе действия нашего 5-го стрелкового корпуса еще в первые дни войны была локализована решительными действиями командования фронта и 10-й армии, а потом полностью ликвидирована несколькими последовательными контрударами.
Еще южнее, в полосе противоборства нашей 4-й армии с немецкой 2-й танковой группой Гудериана, сложилась тяжелая, но контролируемая обстановка. Если севернее Бреста нашим войскам и частям Экспедиционного корпуса потомков в основном удается удерживать линию фронта по реке Буг, не допуская попыток ее форсирования противником, то южнее Бреста немцам удалось форсировать реку и навести через нее переправы. В результате ожесточенных и кровопролитных боев, вызванных упорным сопротивлением наших войск, Гудериану удалось обойти с юга Брестский оборонительный узел по практически лишенной дорог болотистой лесистой местности и три дня назад выйти к Кобрину, где он уперся в такую же плотную оборону, как и под Брестом. К тому же единственная дорога, по которой осуществляется снабжение его передовых частей, практически на всем ее протяжении находится под обстрелом дальнобойной крупнокалиберной артиллерии Экспедиционного корпуса потомков, что крайне затрудняет снабжение.
По данным радиоразведки, Гудериан уже несколько раз просил разрешения отвести войска с этого бесперспективного выступа на линию госграницы, но каждый раз получал отказ от Гитлера, заявившего, что «немецкий солдат имеет право только наступать или умереть»…
Верховный сделал знак Шапошникову прекратить на время доклад и, посмотрев на экран с лицом командующего Западным фронтом, сказал:
– Товарищ Шаманов, а что вы скажете по этому вопросу? Как, по-вашему, ситуация уже созрела для перехода операции во вторую фазу, или еще нет? Ведь, как я понимаю, ваш общий с Борисом Михайловичем план – вывод 2-й танковой группы немцев из Кобринского мешка в значительной степени осложнит обстановку в полосе вашего фронта.
– Гудериан, – сказал генерал-полковник Шаманов, – умный военачальник. Он уже понял, что мы загнали его в мешок, и, скорее всего, догадался, что горловину этого мешка мы можем завязать в любой удобный для нас момент. Для этого достаточно ударить от Бреста на юг, по направлению к Малорите, где по-прежнему держатся части нашей 75-й стрелковой дивизии. Я бы очень не хотел, чтобы он запаниковал и самовольно, без приказа сверху, начал отводить свои ударные части от Кобрина. А ведь он, как это было в нашей истории, на такое способен.
