– Мультик, кис-кис, не отставай!
Двинув обидчика на прощание лапой, котей побежал догонять Мишку.
А тот стоял на краю очередной поляны. Такого ужаса, как на той, первой, он не испытывал, хотя тут тоже были и каменные монстры, и заброшенный дом, и стая черных птиц, ворон, наверное, гуляющих прямо перед этим домом. И еще фонтан. Или бассейн? Сейчас уже сложно было разобрать.
Мультик задержался около хозяина ровно на секунду, а потом бросился прямо в самую середину ничего не подозревающей стаи. Мясо! Еда!
Вороны нападения не ожидали. И не сразу сообразили, что эта рыжая мелочь имеет вполне серьезные намерения: поймать и сожрать! Поэтому стая сначала просто поднялась вверх и перелетела чуть подальше. Кот тут же прыгнул за ними, схватил за крыло ближайшего к нему вороненка. И вот тут началось. Бедный Мультик очень быстро пожалел о содеянном: птицы набросились на него всей стаей и заклевали бы насмерть, но Мишка, сообразив, что охота его подопечного к добру не приведет, бросился на помощь.
Вид у кота был плачевный, потрепанный. Но он еще легко отделался, птицы не успели пробить его оборону, поэтому на тщедушном тельце были только синяки да ссадины.
Но все это Горшок рассмотрел уже тогда, когда убрался с поляны. Ему досталось сильнее: шишка на голове и поклеванная с тыльной стороны ладонь.
– Железные у них клювы-то что ли?
Рука кровоточила, но не сильно. Тряпицу, перевязать руку, он нашел, а вот обеззараживать пришлось старым, но верным способом. Благо, что после таких приключений недостатка в «стерилизовочной» жидкости не было.
– Вот обоссу тебя сейчас тоже! Чтоб заразу смыть, и будешь знать!
Угроза, это была всего лишь угроза: меньше всего Горшок хотел таскать у себя на закукорках воняющего мочой кота.
Впереди был город, Мишка уже видел сквозь кусты чистое пространство. «Садовые» приключения закончились. Что-то им приготовила теперь вторая столица? В том, что приключения только начинаются, Горшок ничуть не сомневался. Он примерно знал, что может ожидать его среди развалин. Но если в Блокадника, Кондуктора и прочих экзотических монстров он верил с трудом и относил все рассказы про них к разряду баек на охоте, то вот собачек он отнес сразу и безоговорочно к опасности реальной. И не дай бог встретиться с ними. Не убежать, не спрятаться. Конец.
Плохо, что Горшок не знал Питера. От слова совсем. Слишком мало времени он тут прожил, слишком далеко от посещения музеев и прочих достопримечательностей лежала сфера его интересов. Вот за это и приходилось сейчас ему расплачиваться.
– Кис-кис. Мультик? Хватит яйца мыть, и так блестят, иди ко мне.
Кот бросил вылизываться и прыгнул Мишке на руки. Шерстка у него была чуть влажная после умывания: все это время Мульт старательно стирал с себя птичьи запахи, заодно и зализывая синяки и ссадины, оставленные их клювами.
– Эх, нализался ты разной дряни! Заболеешь теперь. Сам виноват, надо было дома оставаться.
– Мур-р-р, и вовсе не надо. С хозяином хорошо, без хозяина тоскливо, мур-р-р.
– Ладно, хватит мурчать, забирайся-ка ко мне под плащ, сейчас не до прогулок будет.
Котей отказываться не стал, и через мгновение уже устраивался там поудобнее.
* * *
Скелеты в проржавевших автомобилях Мишку совсем не напугали. Смерть – дело житейское, и жизнь штука опасная, от нее умирают. Раньше ли, позже ли, но курносая за всеми явится. Работает без выходных, бедняга. Да и работа – тьфу, мерзкая. За такую надо молоко бесплатно выдавать. Мост, ведущий на другую сторону реки, был цел. Относительно. Конечно, проехать по нему уже не получится, но перебраться на другую сторону попробовать можно. Осторожно, крепко держась за перила и стараясь не смотреть вниз, на тяжелую, маслянистую воду, Мишка миновал опасный участок. Все. Теперь только добраться до Выборгской. А как туда дойти, он не имел ни малейшего представления. Оставалось надеяться на удачу и на то, что кто-то называет по-научному интуицией, а кто-то – просто чуйкой.
От моста дорога шла по прямой. Справа – развалины, слева – какой-то сквер. И как только народ тут не блуждает? Мишка запомнил городские улицы шумными, веселыми: топот ног, музыка и реклама по радио у торговых центров, «попердывание» автобусов, почти бесшумное шуршание по асфальту престижных иномарок. А сейчас было тихо. Нет, звуки были, но совсем не «городские»: клекот какой-то птицы, собачье потявкивание, шорох оседающего кирпича. Это были звуки мертвого города, и Мишке, несмотря на то, что по пути он никого пока не встретил, было жутко. Как на кладбище ночью.
Собачий лай он услыхал, когда уже почти миновал сквер. А потом почти сразу же увидел и их самих. Стая, не меньше, чем в двадцать особей, неспешно трусила по проспекту. Мишку они пока еще не заметили. И, слава богу, он находился от них с подветренной стороны, так что чуток форы у него было.
– Что, Мультик, включаем четвертую скорость?
Бежать было совсем не далеко: единственное уцелевшее здание, красивый голубого цвета храм, был всего в нескольких десятках метров. Только бы он был открыт, только бы…
Мишка захлопнул створки ворот прямо перед носом вожака. Получили?!
Псы не унимались долго, и если бы не ворота, обитые металлическими листами, и крепкий металлический же запор, не известно, чем бы еще все закончилось.
В храме было темно, и Мишка, чтоб хоть чуть-чуть осмотреться, достал свой фонарик. Удивительно, но до этого ему еще ни разу не приходилось бывать в церкви. Ни на службе, ни, тем более, как экскурсанту. Горшок не был атеистом. Наоборот, он верил в Бога, верил, несмотря на то, что многие утверждали – Бог отвернулся от людей, отказался от них, бросил. Мишка считал, что такого просто не могло быть. Но верил он, хоть и искренне, по-своему, молитв не знал, обрядов не соблюдал, и, вот, в храме оказался только в первый раз.
Удивительно, но церковь не разграбили. Может, и забрали что из утвари, но иконы были на месте, и даже в драгоценных окладах. Ценитель прекрасного из Мишки был никакой. Он мог полюбоваться переливающимися самоцветами в окладах старинных икон, но вот сами картинки для него ничего не значили, лики казались слишком строгими, неживыми. Словно он попал не в храм, а на кладбище, где на каждом памятнике был портрет покойника. И все-таки тут Мишке было спокойно.
Собаки ушли, но Горшок подождал еще немного, для гарантии. И только потом осторожно открыл дверь, огляделся и вышел.
Солнце уже приближалось к горизонту, надо было поторапливаться. Мишка вышел за ограду, окружавшую храмовый комплекс, и…
Мишка умер. Как и следует в таком случае, душа покинула бренное тело, но уходить далеко почему-то не спешила. Никаких тебе темных туннелей, полетов… Просто стояла рядом и наблюдала, как к мертвому Мишке подошел Петр Алексеевич Романов, он же Петр Первый, собственной персоной, прошу, как говорится, любить и жаловать. Не живой, само собой, а памятник. Он, этот памятник, медленно, со скрипом склонился над новопреставленным Горшком, осмотрел, только что не обнюхал его, а потом повернулся и пошел прочь…
