Ага, идут. Что, трое? Или один провожатый? Похоже на то.
– Макар, глянь-ка, что за зверюга!
– Бля, пошутил же боженька. Но ручная, походу. Что, так обоих и потащим?
– Сами дойдут. Оба! Или я не ясно объяснил? Приказ Хранителя – доставить обоих!
* * *
– Все, вас увидели.
– Откуда знаешь?
– Бинокль, окуляры сверкнули. Идите, я тут подожду. Ни пуха…
– К черту!
Когда они уходили от сторожки, Векс оглянулся. Павел смотрел им вслед, Васятка радостно прыгал рядом.
Глава двадцать пятая
Поверить и рискнуть?
15–16 ноября 2033 года. Территория Северной Конфедерации, поселок Мурино
Дежурные на Выборгской явно скучали: пришедших – ушедших и раньше было не больно много, а сейчас, так и вообще – Горшок оказался первым за полдня. Намолчались, поэтому старший из них двоих обрадовался и возможности поговорить, и самому Горшку, который жил на станции, пока не перебрался на Петроградскую.
– Мишка! Ты куда пропадал? А кот твой как? Мультик, вроде? Живой?
Кот, услышав, что его зовут, высунул голову.
– Жив, котяра. Что, так и катаешься у хозяина на хребтине?
Кошак муркнул, спрыгнул на пол и тут же пометил территорию.
– Брысь, сволочь лохматая! – второй дежурный попытался дать коту пинка, но Мульт ловко увернулся и зашипел на обидчика.
– Жень, да ладно тебе. Хоть и вонь, конечно, да от живого существа. А то нюхай тут креозот. Не надоело? И учти, коты, они злопамятные. Обоссыт ночью, что делать будешь?
– Поймаю и башку отверну.
Женька появился на Выборгской недавно, ни Мишку, ни его кота не застал, да еще и был в пресквернейшем настроении.
– Я те тогда яйца отверну! Да тебя за этого кота вообще отсюда попереть могут!
– Тоже мне, ценность! Кот. И станция ваша… Выгоните – уйду, потеря небольшая, тоже мне…
И Женька продолжил что-то там бурчать себе под нос.
– Ты на этого дурня внимания не обращай, молод еще, не понимает, что сейчас такие, как твой Мультик, – на вес золота. Говорят, что их тут где-то даже разводят специально, и продают. И выгодно. А то крысы совсем оборзели. Ты бы своему тоже невесту, что ли, подобрал. Котятки пошли бы. Я бы взял одного, с котом и драная палатка домом покажется…
Дежурный так и болтал бы до бесконечности, но к посту подходили люди.
Мишка прошел на станцию.
Со стороны «бара» – местной забегаловки – пахло едой. Так пахло, что у Горшка закружилась голова. Мультик свою проблему с голодом решил просто: терся об ноги, об ножки столов, изображал голодные обмороки и приступы обожания, другими словами – выпрашивал куски у посетителей. Кто-то гнал его, кто-то умилялся – киса – и подкармливал эту наглую рыжую морду. Уже через полчаса котей стал перебирать харчами. Наелся.
Но Горшок – не Мультик, ему за одну только милоту никто и крошки не даст. Да и милоты-то никакой нет и в помине. Раньше с едой и жильем проблем не было: амплуа юродивого и кормило его и позволяло не беспокоиться о крыше над головой. Можно было бы и сейчас повторить прошлый успех, да только Мишка поймал себя на мысли: все, был юродивый, да вышел. Ботаничка, а потом и питерские улицы начисто выбили из него желание кривляться. И как ему теперь быть, Горшок не имел представления.
– Мишка? Вернулся, надо же. А мы тут уж думали, что ты совсем сгинул у этих чокнутых. Как хоть они там? Гляжу, не обижали: отъелся, посвежел. Расскажешь что? Развлеки компанию, сделай милость.
Горшок не любил Леху. Впрочем, так его называл только он, для остальных это был Алексей Николаевич, «владелец заводов, газет, пароходов», вернее, гостиницы и этой забегаловки, которые давали неплохую прибыль. Человек, вроде, и не бедный, а скряга и жлоб. Мог пообещать, а сам обмануть, по принципу: по пятницам не подаю.
Но сейчас у Мишки особого выбора не было, и он подошел к столу. Увидев, что Горшок сглотнул слюну при виде закуси, Леха сделал воистину царский для него жест:
– Что уставился, жуй. А то на голодный желудок и врать-то скучно.
Уговаривать Горшка не пришлось. Но как бы голоден он ни был, все равно заметил, что здешняя стряпня и в подметки не годится тому, чем кормила его Аркадьевна.
– Ну, чем порадуешь?
Мишка уже знал, чем. Поверить – не поверят, это точно, а вот напугает он их тут до смерти. Хотя он ничего сочинять не собирался. Если только самую малость. Все рассказал, все одним махом вывалил. И про Хранителя, и про Царицу с Принцессой, и про то, как собственными глазами видел: скормил Хранитель своему кактусу ни в чем неповинного человека. И косточек от него не осталось. Все в красках и лицах, уж чего-чего, а рассказывать Горшок умел и знал, как заинтересовать, где рассмешить, а где – напустить жути. Постепенно вокруг Лехиного стола собралась небольшая толпа.
– Ну, Горшок, и горазд ты врать. Молодец! Страху напустил – в темный туннель теперь одному не сунуться. Эй, Заварза, на три дня у этого чудика тут кредит открыт, спросит – накормишь.
Три дня – это хорошо, это даже много – три дня. Если Мишка посчитал все правильно, то Волков с тем мужиком должны скоро явиться. Или максимум – к завтрашнему вечеру. Но даже если и сегодня, то Горшок все равно пару раз тут отобедает. Если успеет. В запас. А то брюхо, оно такое, старого добра не помнит.
– А скажи, Горшок… Ты от них как, совсем сбежал, или просто в гости заглянул?
– В гости. Я в саду заблудился, городом до вас шел.
– А Петра видел?
Горшок аж похолодел: ничто не напугало его так, ни каменные истуканы в Ботаническом саду, ни лианы, ни даже голодные псы. Памятник… С истуканами ему со страху и померещиться могло. А Петр был реальный! Мишка на что угодно мог поспорить: этот памятник гуляет по городу, как ему заблагорассудится!
– Глянь-ка, аж позеленел. Точно, видел. Ну-ка, расскажи, давай, соври что-нибудь.
Мишка обиделся. Никогда раньше не обижался на «соври что-нибудь», а теперь его это задело.
– А ты сам сходи туда, и все увидишь.
– Ну-кась, что я там увидеть должен? Колись, Мишка, не молчи, а то кредит отменю.
– Отменяй. Только все равно не поверишь. Я мертвый был.
Компания дружно заржала.
– А потом Петр тебя воскресил! И тебя зовут теперь Иисусом.
И опять хохот.
– Зачем богохульствуешь?
Компания примолкла, с удивлением уставилась на высокого худого мужика в старой тюбетейке.
– А тебе-то что, Сугроб? Молись своему Аллаху, а нашего Христа не тронь, мы с ним сами поладим. Иди, куда шел, иди, давай.
