Из состояния нирваны Виктора вывел какой-то шум. Он вскочил, подбежал ко входу в оранжерею и столкнулся с насмерть перепуганным Горшком. Тот, увидев перед собой Хранителя, кажется, испугался еще больше и сломя голову, бросился куда глаза глядят.
Виктор попытался крикнуть, остановить его, но куда там, секунда, и… Только Горшка и видели. Вот дурачок, пропадет ни за что ни про что.
Хранитель забыл о юродивом сразу. Так что Мишка зря беспокоился, голову Виктора занимали совсем другие мысли, и на Горшка и его любопытство тому было глубоко плевать.
Хранитель пробыл у Царицы еще час, но контакт был потерян, и войти в экстаз ему больше не удалось.
* * *
В ожидании Волкова Хранитель весь извелся. Он почти не ел, не мог уснуть, и сейчас выглядел не лучшим образом: лихорадочный блеск в глазах, бледная, до синевы, кожа, дерганые движения. Не раз и не два за эти дни он срывался, орал, устраивал скандалы на пустом месте.
Но сейчас Виктор успокоился: все вышло, как он и думал, Царица должна быть довольна.
Они были вдвоем: Хранитель и Волков. Макара отправили к Пинцету, пусть посмотрит, что можно сделать с его температурой. Волков подробно, в лицах, рассказывал о путешествии, не упустив ни ужас на переходе, убивший Иван Иваныча, ни кусачих пауков.
– Говоришь, что эта парочка вас обвела вокруг пальца?
– Да выходит, что так. Этот, с Мурина который, знал, видать, что к чему, вот и подставил.
– …Ваши задницы под пауков. Вы легко отделались. Только представляю, какой будет на станции ржач, когда увидят твою походочку. Пингвин, натуральный пингвин.
– Да мне и самому смешно. Как представлю…
Виктор неожиданно встал и заходил кругами.
– Ты бы лучше представил, как теперь из этого положения выйти. Макар – скис, Иван Иваныч – царствие небесное ему, ты… Как тот танцор – яйца мешают! И что? Сколько твоих осталось? Трое еще? Четверо? И это тогда, когда так нужны люди…
– Да ладно. Остынь. И не накручивай себя. Знаешь же – все на мази, и все будет как надо.
Хранитель успокоился так же неожиданно, как и вспылил.
– Сколько еще они будут в отключке?
– Полную дозу вкололи, там разбираться было некогда.
– Хорошо, время еще есть. Поднимай своих, всех, с оружием. Макара тоже, нефиг прохлаждаться.
* * *
Из своего укрытия Мишка наблюдал, как бесчувственные тела перетащили в подсобку и заперли дверь. Если бы Горшок не знал об опытах Хранителя с ядами и не подслушал тот разговор, то вообще впал бы в отчаяние, но тут оставалась надежда – очухаются, и тогда он найдет способ вытащить их. Живы они, живы, иначе ради чего Хранителю было все это затевать?
– Слушай, Мультик. Ты бы сходил погулял, а? На кухню заглянул. Понимаешь, брат, тут такое дело, что ты мне помешать можешь. И не обижайся. Вдруг тебя заметят? А это значит, и меня найдут.
Котей не отреагировал, всем своим видом он показал, что никуда уходить не собирается.
– Ладно. Но тогда полезай за шиворот, и не вздумай оттуда сбежать.
Мультику такое предложение понравилось.
– Да осторожнее ты! Спрячь когти!
Что, продолжим играть в шпионов? И Мишка подобрался поближе к лаборатории. Подслушивать.
* * *
– Сань, ты как там?
– Башка трещит.
– Пройдет. Вот что мне тут, в гостях, понравилось, так это ликерчик, в который мне этот безумный доктор яду плеснул, и эта гадость.
– Странные вкусы.
– Да я просто восхищен! У мужика явный талант. Даже жалко, что с головой у него совсем плохо.
– Думаешь?
– А ты вот пообщаешься, и сам увидишь.
– Да уж. Поскорее бы, а то надоело тут пылью дышать.
Вырубило Грина неожиданно, опять, как и тогда, с Вексом.
* * *
Лес, темнота, на поляне – здание, высокое и все из стекла. Изнутри идет свет, не яркий, пульсирующий, но его достаточно, чтоб Алекс понял – это оранжерея. Он бывал тут, видел ее хозяйку, любовался ее цветами. Царица ночи. Она и сейчас была тут, живая и невредимая, словно не было никакой катастрофы, словно мир не изменился до неузнаваемости. Царица даже подросла, разжирела, стебли, сплошь покрытые иголками, занимали теперь все пространство. И еще – она цвела. Цветы появлялись и опадали постоянно. Алексу показалось, что он чувствует запах ванили, испускаемый ими.
Грину вдруг стало ясно – это не просто цветок, это – существо, умеющее мыслить, говорить, слышать и понимать, что ему говоришь ты, человек.
Тысячи глаз, укрытые под иголками с любопытством рассматривали его. И Грин готов был отдать на отсечение голову: существо мыслило. Он явственно чувствовал энергию, идущую от цветка, она была настолько мощной, что сбивала с ног, заполняла все вокруг, выдавливала все препятствия, не встречала никакого сопротивления. И в самой середине этого адского вихря светилось огромное соцветие, сердце Царицы. Еще немного, и оно взорвется, выбросит из себя потоки энергии, которые разольются во все стороны, затопят, подчинят себе все вокруг, а потом вернутся обратно, принеся в качестве контрибуции мысли и чувства покоренных…
* * *
– Ты уж постарайся, не пугай меня больше.
– Что, долго был в отключке?
– Да с минуту. Но я сообразил не сразу, подумал – из-за гадости вырубился. Что на сей раз?
– Знакомство с Царицей ночи. Эта зараза умеет читать мысли. Вообще, много чего умеет. И красивая, до жути. Еще лучше, чем раньше. Подросла на радиоактивных-то харчах, в оранжерею не лезет.
– Погоди, какая оранжерея?
– В Ботаническом саду, как раз для нее и построенная. Петроградцы, видать, ее подремонтировали, дыры залатали.
– А мне что этот чудик тогда показывал?
– Что?
– Кадочку, а в кадочке – суккулент этот.
– Значит, просто еще один. Но главная – та, в оранжерее. И я, теперь, кажется, знаю, как ее убить.
* * *
За перегородкой послышались шаги.
– Кажись, за нами. Поднимайся, а то затекло все. Эх, старость – не радость.
– И не бай, Сашок. Ну, где они там, ключи, что ли, потеряли?
Как раз в этот момент замок щелкнул, и дверь приоткрылась.
– Эй, как вы тут? Отошли?
– Отходят в иной мир, а мы пришли в себя. Что, ваш Менгеле созрел для беседы?
– Какой Менгеле?
– Все ясно, дитя интернета. Нам обоим, или да?
– Шеф обоих велел привести.
Конвойных было трое, и все – с автоматами.
– Кирюха… Смотри, какой караул. Тебя даже у нас так не встречали. Про себя я вообще молчу.
