И хотя прямых потомков с крыльями нет, но, видимо, в моих генах таится древний код, что позволял развиться моему древнему виду хоть в тираннозавра, хоть в хомячка или даже в канарейку. Пусть и с трудом, могу превращаться даже в дракона, но вряд ли получится во что-то небывалое, ну там мыслящую плесень или осознающий себя живым камень…
Несмотря на то что ночью вижу, как и днем, но все в черно-белом, а чаще — сером, сейчас вот острова кажутся темными пятнами нефти на серебряной воде, лунный свет гаснет в деревьях, траве, кустарнике и просто в неровной земле в то время, как волны радостно отражают призрачный свет, играют в нем, как дивные рыбы с волшебной блестящей чешуей.
К великому сожалению, здесь не удастся повторить трюк, который так блестяще сработал в Черро. Там в самом деле были пираты, грабившие берег, а здесь настоящие государственные образования, где пиратство — только часть занятий, одна из профессий, очень уважаемая, кстати. Остальные же выращивают хлеб, занимаются скотоводством, а не только рыбной ловлей, на островах не жалкие поселки, а настоящие полноценные города, так что в легализации не нуждаются, как в Черро, сами по себе самостоятельные королевства, но, скорее всего, просто не все употребляют титулы из-за старинной вражды к ним.
В памяти отложились очертания еще двух десятков больших островов и с полсотни мелких, я чувствовал, что, если еще попробую что-то запомнить, моя голова станет тяжелее чугуна и пойду топором вниз, пока не врежусь в волны.
Чтобы остаться незамеченным, я пронесся над верхушками волн, взмыл перед самым бортом, уцепился когтями, прислушался, потом неуклюже перевалился на палубу. И только когда шел к своей каюте, острый страх пронзил насквозь, как раскаленной иглой…
Ну что за дурак, а? Редкостный, дремучий. Неужели и раньше не думал? Или как сейчас, думал потом, на лестнице? Меня же могла ухватить любая крупная рыба, ну, рыбина, ихтиозавр или касатка, как окуни ловят пролетающих слишком близко к поверхности пруда жуков и стрекоз!
Ну дурак, ну идиот, дубина, тупое животное, птеродактиль…
Остаток ночи я выуживал из памяти увиденные острова и старательно переносил их очертания на огромный лист бумаги, стараясь соблюдать пропорции и масштаб.
Наверху на палубе пропел рожок, простучали босые ноги, начинается утро, если правильно понимаю сигналы. Вскоре в дверь постучали. Зашел стюард, за ним грузно ввалился Юрген.
Стюард сказал почтительно:
— Скоро отлив, ваша светлость.
— Спасибо, — сказал я, — скоро буду.
Он поклонился и вышел, Юрген посмотрел ему вслед и тихо сказал с напряженным лицом:
— Ваша светлость, статуя Морской Девы уже вся в зеленых веточках. А цветы начали осыпаться…
— И что? — спросил я. — Это ж нормально.
— Но, ваша светлость, — сказал он шепотом, — там начало что-то завязываться. Какие-то плоды, но непонятно…
Я сказал бодро:
— Почему непонятно? Лепестки опадают, плоды завязываются. Кроме тех цветков, что пустоцветы. Чего волноваться? Не все неведомое несет угрозу. В основном неведомому угрозу несем мы.
Он тоже коротко поклонился и ушел, явно не поколебленный в своих страхах. Я сложил бумаги в стол и вышел из каюты.
Юрген на палубе проорал:
— На шпиле стоять!
Раздался топот ног, я кивнул:
— Спасибо, сэр Юрген. Сэр Яков, приступайте.
— Есть, сэр Ричард, — ответил сэр Яков и, повернувшись в сторону палубы, прокричал дико: — Отдать кливера!
По кораблю пронеслось:
— Отдать кливера!
— Отдать кливера…
— Отдать…
— Выбирай!
— Готовсь отдать марсели!
Ордоньес посмотрел с мостика вниз и закричал:
— Пошел шпиль!
Матросы навалились на огромный ворот, он затрещал, заскрипел, вскоре из воды вынырнул и начал медленно подниматься громадный якорь, что уже и не якорь, а произведение искусства. Зачем-то навыковывали и на нем мифологических фигур, я точно за такие откажусь платить, буржуазные излишества новому миру ни к чему.
Ордоньес медленно шел вдоль борта, отдавал мелкие приказы, наконец поднялся ко мне, точнее, к себе, на капитанский мостик, где я уже почти прижился.
Он приложил ладонь козырьком ко лбу, закрывая глаза от солнца, пристально всматривался в остров.
Я подошел и встал рядом.
— Еще один, — проговорил он в задумчивости, — райский уголок, как сказал бы я в своей мудрости… тьфу, как же заразительно общение с вами, ваша светлость!
— И что не нравится? — спросил я. — А не нравится, вижу.
— Почему в таком райском месте ни одного поселка? — спросил он. — Или и тут шестигрудая танцует?
— Шестирукая, — поправил я. — Думаю, шестигрудость наших орлов ну никак не испугает.
Он улыбнулся краем рта.
— Еще бы. Хоть и шесть рук неплохо, необязательно же им держать мечи и топоры?.. Просто дивный остров! Эх, хоть на этот высадиться, что ли? Общее управление кораблем за вами, ваша светлость, а паруса и все прочее — за Юргеном.
Я сказал резко:
— Дорогой граф, даже и не мечтайте. Думаете, мне не пришлось ограничить себя во всем? С каждым титулом все меньше личной свободы!
— А не личной? — спросил он хитро.
Я отмахнулся.
— Я хочу грести себе или под себя всего и много, а от себя — ничего. Я же человек, а не пернатая курица, хотя Диоген и уверял, что человек — это петух без перьев. Но так не удается, уже понял. Потому и вы, дорогой и достопочтенный граф, не можете…
Он сказал сварливо:
— Потому вы и тычете мне в глаза этим графством, не переставая, да? Чтоб не вольничал?
— Просто приучаю, — сообщил я скромно. — Даже если до конца дней изволите стоять на мостике, гордо всматриваясь в даль и мучаясь старческой подагрой, то передадите графский титул бастардам, разбросанным по всему Черро…
— У меня есть и законные дети, — ответил он гордо, пояснил неуклюже: — Пусть и не в браке, но я знаю, что мои. Так что да, с титулами вы нас поймали крепко, с такого крючка не сорвешься… Мои головорезы в каждом порту бахвалятся, что они — благородного сословия… Хорошо, сэр Ричард, я отправлю с вами хорошую команду. Но все-таки будьте осторожны.
— Вы тоже будьте бдительны, — сказал я. — И никаких опрометчивых действий, адмирал! Доверяйте разруливать всякие трудности мне, своему мудрому сюзерену. В том числе и эти… возможные, на острове.
— Все-таки ожидаете?
— Нет, — подчеркнул я, — просто я всегда готов.
Он поморщился.
— Ладно-ладно. Я отведу душу, когда вы построите те большие корабли, что обещаете…
