Книга Девушка по имени Москва, страница 1. Автор книги Ринат Валиуллин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Девушка по имени Москва»

Cтраница 1
Девушка по имени Москва

Весь смысл жизни в радости. Важно, чтобы твоего детского смеха хватило и на взрослую жизнь.

Девушка по имени Москва

Москва — прекрасная одинокая женщина, которой все приходится делать самой. Работа эта отнимает много сил. С каждым мгновением Москва все отчетливей понимает, что одной ей не справиться, так как поддерживать красоту, недвижимость и независимость все сложнее и дороже — надо искать мужика. Не то чтобы она слишком требовательна, но он должен понимать, что женщина — это не прогулка по городу, это вояж в неизвестную страну, где придется учить иностранный язык, если хочет общаться долго и непринужденно. Женихов у нее достаточно, один другого краше, каждый со своими достоинствами. В то время, как Москве хотелось бабочек, приходилось иметь дело с чужими тараканами: Рим — безбашен, Париж — напротив, срывает башни другим, Лондон — вечно в тумане, Берлин уже взят, Мадрид никак не может порвать с Барселоной, Амстердам — лигалайз, Мельбурн — ни рыба ни мясо, Мехико — душноват, Осло — пресноват, Вашингтон — шалун, Дели — веган, Минск — усат, Цюрих — сыр, Стокгольм — холодноват, Милан — пармезан, Брюссель — капуст, сколько бы ни варил шоколад, Пекин — стена, Будапешт двояк, Каир — так себе, Стамбул себе на уме, Киев слишком добр, Франкфурт на Майне, Рим хорош, вот только стар, из молодых — красавчик Нью-Йорк — щеголь, денди, франт, слишком молод и слишком богат, так много прекрасных пейзажей и изысканных слов, но дойдут ли они до тела и что скажет Питер — ее интеллигентный изысканный сын, в меру ревнивый, если не брать в расчет декабристов и попытку самоубийства из «Авроры», художник, поэт, гранит, женат на бурной Неве, живет отдельно давно, своей жизнью. Благословит или закатит еще одну революцию?


Девушка по имени Москва
Часть I
Девушка по имени Москва

* * *

Он вышел на балкон и окунулся в атмосферу солнечного дня. Солнце светило. «Солнце — светило, Луна — темнило». Глубоко вздохнул. Кислород, словно шампанское, вскружил на мгновение голову, которая стала искать точку опоры в небе. Вот он, Миг счастья. Он резко взмыл высоко в небо, сделал мертвую петлю, «счастье закидывает нам ее на шею и затягивает всю оставшуюся жизнь», потом коршуном бросился вниз. Мощная стальная птица на лету схватила брошенный хлеб. Еще один Миг, а вот и еще. Скоро уже целая стая красиво нарезала воздух под балконом. Миги слетелись на хлеб. А Кирилл все бросал и бросал хлеб.

— Ты на кого батон крошишь? — появился на балконе Мефодий.

— На будущее.

— Чем оно тебе не угодило?

— Ничего не меняется. Народ так же требует хлеба и зрелищ. Все так же для счастья много не надо.

— Вот и я говорю, хорош крошить.

— Я еще не закончил мысль. Главный парадокс человечества: для счастья много не надо, а мало не хватает.

— Это ты к чему?

— В одном таком Миге счастья тысячи несбывшихся мигов счастья простых смертных.

— А мы к сложным относимся?

— К бессмертным. Вот смотри, сейчас батон кончится и Миги разлетятся. «Есть только Миг между прошлым и будущим», — сорвались с губ Кирилла знакомые слова песни.

— Именно он называется жизнь, — добавил Мефодий.

— Мне больше нравится — «за него и держись».

— Держимся пока.

Так и случилось: едва последняя крошка слетела с ладони Кирилла, как стая разлетелась, словно пилотажная группа на салоне «Ля Бурже».

— Куда они?

— Как и все, в теплые страны.

— Не все. Смотри, чайка, — показал рукой Мефодий на белый треугольник в воздухе.

— Чехова?

— Не, Баха.

— Как ты это определил? Потому что опоздала?

— Потому что не голодная, — улыбнулся Мефодий.

— Думаешь? Есть только миг между хлебом и зрелищем, — повторил на свой лад знакомую строчку Кирилл и похлопал по плечу друга.

Голодная чайка покрутила своей любопытной головой и, сделав несколько пируэтов, поняла, что опоздала, что хлеба больше не будет и надо лететь ловить рыбу.

* * *

В заботах незаметно пролетел понедельник, пришлось отложить начало новой жизни еще на неделю.

Кирилл закрыл папку, успев прочесть на ее обложке «Эсперанца». «Надежды тоже стареют. Даже надежды стареют», — подытожил он. Представил старую надежду, у которой начертательная геометрия налицо, штукатурка местами отвалилась и из-за слоя времени проглядывал опыт прошлых веков, пусть средних, но своих. Обычно они ему нравились, но сегодня захотелось бежать от Средних веков, только куда от него сбежишь, кругом он — Times New Roman. Стоял, сидел, снова стоял, как гладиатор на арене Колизея, только стены вокруг и гул трибун. На трибунах крики, вздохи, руки, зубы и рты, из которых доносился текст.

Сегодня он ненавидел кухню, в смысле — эту комнату своей работы, этот кабинет, этот цех, маслобойню, где приходилось потрошить чужие души. Вся эта бумажная возня с фактами с самого утра сначала вызывала тошноту, потом изжогу, наконец, мигрень. И надо же, все приехали, будто вызов был срочный. Капельница: чай, кофе, вода, снова чай. Возможно, требовалось нечто более крепкое, но когда-то он бросил пить, а теперь уже забыл где, чтобы отыскать эту привычку и пропустить бокальчик-другой. Манипуляции со страничками, исписанными бессердечным шрифтом, занимали его время, словно он разменял свое на Times New Roman. Новым Римом здесь и не пахло. Времена другие — пахло только тоской, одиночеством, космосом, вакуумом. Ладно дали имена буквам, но кто догадался дать ФИО шрифтам?! У каждого из них теперь свой характер, свое поле деятельности, свой почерк, свой текст и, что самое скверное, — свой подтекст. Из текста слов не выкинешь, а из подтекста даже непонятно, что выкидывать и куда. Где та мусорка, куда можно выбросить подсознательное. Подтекст — это доклад подсознания, его сложносочиненное изложение, это его литература, это его инструкция. Что он туда принесет, какую заразу? Кто-то набирает полную ахинею красивым шрифтом, тем самым придавая мыслям своим красивую форму, а что в этой форме, какое содержание? Ничего. ПустОта — пустотА? Все тот же аромат нереального одиночества. Или пустота — космос? Открытый для избранных. В этом необходимо было разобраться. Перебирая чьи-то виртуальные записи, хотелось закусить куском реальности, хотя бы небольшим, чтобы ощутить чужое, наболевшее, на контрасте почувствовать его запах и вкус. Заесть. Запить. Но это ведь на несколько дней? Запить не получалось. Хоть в прямом смысле, хоть в прекрасном. Ни кофе, ни чай, ни тем более вода, так как воды хватало и без того, не утоляли возникающей жажды. Это была не та жажда, что повозникает, повозникает и отстанет. Это была жажда вопиющего в пустыне. Реальность, как ни крути, — это лучшее доказательство, что мир существует сам по себе, а ты сам по себе и вещи сами по себе. И каждое мгновение расставляет их по своим местам. А люди взялись расставлять их сами: буквы, вещи и себе подобных. Даже мысли. Смешные. И люди смешные, и мысли. Они смеются друг над другом, в то время как хорошо смеется тот, кто умеет смеяться над собой.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация