Крошки, упавшие ниже, хватали журавли. Нехотя курлыкая на своем, они навевали тоску, красивую ширококрылую тоску по всему горизонту. Даже пингвины Антарктики повернули головы в сторону хлеба.
— Черный лебедь, — заметил на водной глади величественный зигзаг Мефодий, появившийся из ниоткуда.
— Никогда не знаешь, откуда он появится и что выкинет. Белые куда предсказуемее. Нравится?
— Да, хороший дизайн, только шея мне кажется толстовата, а так очень даже мило.
— Да, согласен, видимо, хлеб слишком насущный. Так или иначе, и черных сделаем ручными.
— А что ты тину не уберешь? Вроде море, а пахнет прудом.
— Пробовал, уберешь тину — лебеди перестают размножаться. Экология. Тут гибкий подход нужен.
— Что это значит?
— Кормушки, системы кормушек, главное, чтобы еда поступала вовремя и со вкусом, с каким-нибудь ярко выраженным вкусом. Стабильность и сытость — вот что ценят сегодня люди.
«Ты на кого батон крошишь?» — металось в голове у Кирилла.
* * *
Наука и искусство — два полушария человеческой культуры. Именно антипатия и создает объемность общего знания. Если искусство — это форма мышления бессознательного, без которого человеческое сознание не существует, как не существует сознание с одним полушарием, а наука — содержание.
Наука измеряет законы, это значит, что она занимается закономерным.
— Так же как закон занимается измерением права, это значит, что закон занимается правомерным.
Все засмеялись.
— Спрашивается, — не закончил голос с дальних рядов. — Кто будет заниматься левомерным? Тем, что уходит налево.
— Думаю, что этим займется история, — выкрутился Мефодий.
— Значит, не скоро. И все всем сойдет с рук.
— Надеюсь, что сегодня успеем, — посмотрел на часы Мефодий.
В его извилинах снова возникло из Земного: «Как дела в школе?
— Норм.
— А что с историей так плохо? Не можешь в ней разобраться?
— Зачем ворошить прошлое».
— Если раньше история не занималась предсказаниями и повторами, а только констатацией фактов…
— И подтасовкой.
— Допустим. Сегодня мы с вами знаем, что существуют подобно временам года (весна — лето — осень — зима) — времена истории, такие как война (революция), восстановление, расцвет, застой, которые сменяют друг друга, но цикл их более сложный, чем у природы. Но зато теперь он предсказуем. И поэтому требует более тщательного изучения. Основные его параметры были освоены и изложены благодаря проекту «Земля». Мы досконально подошли к проблемам случайностей. Более того, мы научились их выращивать и воспитывать. Формулу, я надеюсь, вы помните: сумма квадратов случайностей равна закономерности.
— А где следующая?
— Посмотрите таблицу, она перед вами.
— Возвращаясь к нашему проекту «Земля». Именно он помог нам достичь таких результатов. При создании корабля «Земля» за основу была взята голова. Корабль также состоит из двух полушарий. Он, кстати, до сих пор в работе. Не все шло в эксперименте гладко. Лишь сознательно отдав пальму научного первенства левому полушарию, нам удалось создать противовес в правом полушарии, посредством искусства.
— То есть наука весит так же, как искусство? А как же технологии?
— Вспомните формулу, там есть подсказка. Догадаетесь?
— Сумма квадратов Малевича равна.
— Именно, итак, о равенстве.
Свобода — именно она движет развитием космоса, сознания и общества в целом. Свобода — это бесконечность, это необходимость, пропущенная через сознание. Это мысль со своим кинетическим зарядом, которая, разгоняясь по извилинам, дает нам свет, на который уже спокойно, не спотыкаясь в сумерках, движется тело.
Если играть по правилам, то исключение — это лучшее из правил. Исключение — та же случайность. Случайность — это черные клавиши на фортепиано, они нужны, они необходимы, они свобода, которая то и дело выпадает между закономерностей или белых клавиш. «Тапер шинковал пианино на черное и белое. Нашинковал целый тазик на черное и белое. Все без ножа, голыми пальцами. Черно-белый салат, даже винегрет, где смешались все направления музыки, все взгляды политики, все удовольствия и недовольство масс», — снова ворвалась в его разум, словно на извилистую дорогу, машина из ниоткуда, чья-то мысль с Земли.
— Удовольствия одних порождают недовольство других, — произнес он вслух.
— Может, пианино расстроено, — снова с задних рядов комментировал тот же голос.
Публика засмеялась.
— Расстроилось, глядя на все это, — добавил он несколько килогерц смеху.
— Чувствую себя на каком-то батле. — Кирилл поднял руку, чтобы убавить громкость публике: — Другие всегда будут недовольны теми, кто их испытывает. Сначала они испытывают удовольствия. Нельзя же его испытывать за всех, надо делиться. И как следствие, потом они испытывают чье-то терпение, потом давление. А дальше ищи по таблице дату новой революции.
Студенты начала изучать таблицу, а в голове Мефодия снова потекла чужая речь:
— Знаешь, что мне в тебе нравится? Меня ничто не раздражает.
Нельзя искать настоящего мужчину в прошлом. Мир балансирует на грани: количество красивых женщин прямо пропорционально количеству настоящих мужчин.
Когда ей было одиноко, она ехала в НЬЮ-ЙОРК. Наверное, он был лучшим ее любовником.
— Что и как нужно сделать с мужчиной, чтоб быть единственной Принцессой? «Нужно умереть молодым и постараться сделать это как можно позже», — так говорят китайцы. Шучу.
— Мужчина сам все сделает, если захочет стать принцем. Просто иногда он отходит отлить в кусты. К этому женщина тоже должна быть готова.
Мефодий почему-то подумал о кустах смородины:
«За границей нет смородины и русской речи, уши устают от чужой речи», вывалилась откуда-то фраза одного из отчетов.
* * *
— Казалось, что правое полушарие занимается тем, что повторяемо и закономерно, а потом передает информацию левому. Это был один из основных принципов нашего эксперимента. Все случайное называлось судьбой. А всё закономерное — это то, что можно измерить, выразить в км, кг, атмосферах. Случайное же, подобно снаряду, что не падает в одну воронку дважды, не повторяется, и предсказать его нельзя. Взгляните на таблицу. Вы видите в ней постоянные повторы, даже отрезки времени — и те имеют одинаковую частоту между событиями. Таким образом, обладая информацией, историю можно просчитать до конца. Именно ее добычей занимается Земля. Да, она крутится по орбите, и это ее предел.
— Все равно что по МКАДу или по Садовому кольцу, — заставил рассмеяться всех Умник.
