– Милая моя Альберта, – проворковал он, и меня передернуло от его сюсюкающего тона, – я понятия не имею, что именно тебе наговорил Томас о наших отношениях и говорил ли вообще что-нибудь. Но, сдается, у тебя сложились в корне неправильные представления о наших с Томасом взаимоотношениях.
– Да неужели? – пробормотала я, чувствуя, как мои щеки заливает предательский румянец смущения.
Подумать только, я сижу, считай, в обнимку с братом короля! Но почему-то это обстоятельство не радует меня, а, напротив, пугает до дрожи в коленях.
– Да, я называю его своим врагом, – продолжал Тегрей, словно не замечая моих попыток отстраниться и с легкостью оставляя меня на прежнем месте. – Но, заметь, любимым врагом. Видишь ли, Альберта, все мы делаем ошибки. Той или иной степени фатальности. – Нагнулся ко мне так, что его дыхание пощекотало мои губы, и тихонько шепнул: – Кому, как не тебе, знать об этом.
Я резко дернула головой назад, испугавшись, что герцог решил поцеловать меня. Но он лишь усмехнулся и вновь принялся поглаживать мою щеку.
– В юности я был слишком амбициозен, – проговорил он с непонятной печалью. – Настолько преисполнен самомнением и гордостью, что решил, будто правитель из меня выйдет лучше, чем мой брат Роберт. Впрочем, полагаю, ты уже догадалась, что я попытался устроить переворот. Трон и власть манили меня. Я искренне считал, что поступаю лишь во благо стране. Мой брат… Да, он мудрый правитель. Но слишком мягкотелый, на мой взгляд. Настоящий король не должен ведать таких слов, как «сострадание» и «жалость». Это граничит с недопустимой слабостью, которой обязательно воспользуются враги.
– Другими словами, идеал правителя для вас – безжалостный тиран, – негромко проговорила я.
– Ну… почти, – не стал спорить со мной Тегрей. – Король должен быть над добром и злом, моя дорогая Альберта. По крайней мере, так я считал тогда.
«И считаете до сих пор».
Правда, мне хватило ума не добавить этой фразы.
– Заметь, я не собирался убивать брата, – сказал Тегрей. – Не такой уж я и злодей. Хотя прекрасно понимал, что оставить его в живых будет огромной ошибкой с моей стороны. Но… Ты, наверное, вряд ли мне поверишь, однако мы с братом всегда были близки. У нас разница-то в возрасте всего год. Росли мы вместе, проказничали вместе, за шалости отвечали тоже вместе. И вообще в детстве были не разлей вода, хотя частенько и поколачивали друг друга. Только подростком я осознал, насколько несправедливо со мной обошлась жизнь. Год. Всего год. Но эти двенадцать месяцев встали между мной и престолом гигантской пропастью. А что самое обидное: Роберт в отличие от меня совершенно не горел желанием становиться следующим королем. Он любил уединение, разговоры с советниками навевали на него скуку смертную.
Тегрей замолчал. На его лице отразилась явственная досада, и я мысленно хмыкнула.
Уверена, что он до сих пор переживает из-за того, что не ему было суждено стать следующим королем Альмиона.
– Именно Томас раскрыл заговор, – глухо проговорил Тегрей, и, к моему удивлению, я не услышала в его голосе ненависти или злости. – Хотя, пожалуй, «заговор» – слишком сильное слово. Я не успел ничего толком сделать. Просто начал прощупывать почву, так сказать. Заводил разговоры на опасную тему, следил за реакцией людей. – Невесело хмыкнул, покачав головой. – Одним словом – вел себя как полный дурак. Оно и понятно. Мне было восемнадцать, и я понятия не имел, как все нужно сделать.
Восемнадцать лет? Но Томас младше герцога лет на десять по моим прикидкам. Неужели он уже в восемь лет входил в состав Тайной Канцелярии? Бред какой-то!
– О, я понимаю, что тебя так озадачило, – догадливо протянул Тегрей. – Да, Томас тогда был мальчишкой. Но уже с даром мыслевидца. И однажды я имел неосторожность пожать ему руку, после чего собственно, и выдал себя со всеми потрохами. Ты, должно быть, знаешь, что Томаса по сути воспитывал дед, Ашбер Бейрил, который считался одним из главных советников нашего отца, Эгберта Первого. Отец был еще жив, но уже тяжело болел и потихоньку готовил Роберта к передачи власти. Естественно, Ашбер немедленно отправился с докладом к нашему отцу. Естественно, тот вызвал меня для объяснений. И, естественно, я не сумел ему солгать.
Тегрей сделал паузу, переводя дух после долгой истории. А я с отчаянием прислушалась к тишине, царившей в доме.
Чует мое сердце, неожиданная откровенность Тегрея скоро подойдет к концу. И он вытрясет из меня все, что мы узнали с Томасом. Удивительно даже, что он вдруг принялся изливать передо мной душу, прежде не выяснив все, что интересует его. Как будто знает, что времени у него с избытком.
Я похолодела от последнего соображения. А ведь наверняка так оно и есть. Люди Тегрея следят за Томасом. Следовательно, они предупредят герцога, когда тот вздумает вернуться. Тегрей прекрасно понимает, что я не сумею оказать ему никакого сопротивления. В тот же миг он заставит меня рассказать ему все то, что ему надо. А потом спокойно покинет квартиру Велдона. И успеет все провернуть задолго до того, как тут окажется Томас.
Быть может, закричать во весь голос? Мы ведь в доходном доме, где Велдон снимает лишь один этаж. Вдруг соседи снизу услышат и поспешат на помощь?
Но я сразу отказалась от этой идеи. Рука Тегрея была слишком близка к моей шее. А вдруг придушит? Он может, это точно. Это во-первых. А во-вторых, на квартире Велдона лежит заклинание, не пропускающие звуки изнутри. Слишком часто и слишком опасными экспериментами тут занимаются. Поэтому Томас в свое время и обезопасил жилище товарища, не желая, чтобы в разгар очередного опыта по некромантии его отвлекали визиты возмущенных соседей.
– Стоит отдать должное отцу: он не стал отправлять меня в темницу, – наконец, продолжил Тегрей. – Всего лишь сослал в самый дальний фамильный замок со строгим запретом приближаться к столице и на сотню миль. А еще он рассказал все Роберту. И мне до сих пор стыдно вспоминать тот момент, когда я стоял напротив брата и видел, как неверие в его глазах сменяется какой-то брезгливостью. Понятное дело, нашей дружбе с той поры пришел конец. Но, как я уже говорил, Роберт всегда отличался добротой. Он позволил мне вернуться в Бриастль на похороны отца. А потом и вовсе разрешил перебраться поближе к столице. Со временем мы даже восстановили какое-то подобие прежних отношений. Но уже никогда не были и никогда не будем так близки, как прежде.
– Понятно, – буркнула я и тяжело вздохнула.
Итак, исповедь Тегрея подошла к концу. Сдается, теперь он всерьез примется за меня.
– Кстати, перед моим отъездом из Бриастля я подкараулил Томаса. – Лицо Тегрея вдруг озарила короткая мстительная усмешка. – Стоит отдать ему должное: он испугался, но бежать или умолять меня о пощаде не собирался. Да еще и умудрился нахамить мне. Все-таки он с самого детства отличался скверным характером. Его отвага действительно впечатлила меня. Не скрою, сперва я планировал как следует избить его. Но в итоге понял, что тем самым лишь унижу себя сильнее. Восемнадцатилетний детина – и десятилетний пацан. Называется, нашел себе противника. И я… Я просто хорошенько двинул ему по носу, после чего ушел. Хотя сейчас даже стыдно за свой тогдашний поступок.
