– Альберта, на тебе лица нет, – укоризненно заметил Тегрей, подойдя ближе. – Что с тобой?
– А то вы не знаете, – фыркнула я. – Зачем вы убили Амьена?
– Если мне память не изменяет, то мы пришли к определенному соглашению. – Тегрей недовольно качнул головой. – Или тебе нравится, когда я называю тебя «девочкой»?
– Не нравится, – хмуро ответила я. – Но это не ответ на мой вопрос.
На дне зрачков герцога запрыгали смешинки. По всей видимости, его позабавили мои настойчивые попытки узнать правду.
Затем, неслышно ступая, он отошел к столику с напитками. Провел рукой по стройному ряду бутылок, придирчиво изучая этикетки. Выбрал одну из них и щедро плеснул в бокал.
– Сперва выпей, – проговорил он, вернувшись ко мне. – Тебе это точно не помешает. Бледна как смерть. Того и гляди опять в обморок бухнешься.
Мои пальцы сильно дрожали, когда я приняла бокал из рук герцога. Я испугалась, что расплескаю его, поэтому не стала медлить. Поднесла ко рту и одним глотком осушила.
И тотчас же слезы брызнули из моих глаз. Показалось, будто я глотнула жидкого пламени. Невыносимо горячая волна промчалась по моему горлу и огненным смерчем упокоилась в глубинах моего живота.
Звякнув, бокал выпал из моей руки. Но не разбился, покатившись по мягкому ковру.
– Что это? – просипела я, силясь отдышаться. – Что за дрянь?
– Не дрянь, а прекрасный многолетней выдержки бренди, – укоризненно произнес Тегрей. – Держи.
И ловко всунул мне в рот шоколадную конфету.
При этом его палец весьма недвусмысленно провел по моим губам, чуть задержавшись на них. Правда, почти сразу герцог выпрямился и довольно добавил:
– Так-то лучше. Вон, даже румянец на щеках появился. Хоть на человека стала похожа.
От крепкого алкоголя, выпитого на голодный желудок, меня ощутимо повело. Наверное, не последнюю роль в этом сыграло и волнение. Но мои щеки потеплели, в голове как-то разом стало пусто и гулко.
– Ты спрашиваешь, почему я убил Амьена, – сказал Тегрей, снисходительно глядя на меня сверху вниз: – Собственно, а почему тебя это так расстроило? Он ведь был преступником. Негодяем, желавшим погубить нашего короля. В любом случае его ожидал эшафот и топор палача. Я просто исполнил приговор до его вынесения.
– Но зачем? – Я обескураженно всплеснула руками. – Он бы мог рассказать вам о своих сообщниках! Вдруг во дворце остались его подельники?
– Не переживай, он мне обязательно все расскажет, – с каким-то странным смешком заверил меня Тегрей.
Я нахмурилась, не понимая, о чем он.
Но Амьен мертв! Неужели герцог собрался вызвать его душу на допрос?
В памяти внезапно всплыл разговор между Тегреем и Томасом при нашем первом визите в этот кабинет. Тогда Тегрей обмолвился, будто в его замке ведется какой-то очень интересный эксперимент. Слишком выразительно тогда скривился Томас.
– Кстати, Альберта, еще раз назовешь меня на «вы» – и я очень сильно рассержусь, – сухо предупредил Тегрей. – Ты ведь не хочешь со мной поссориться, правда?
– О нет, – буркнула я себе под нос. – Я бы предпочла не иметь вас… тебя во врагах.
– Вот и умничка, – похвалил меня герцог. – Что же насчет Амьена… Альберта, для моего поступка было несколько причин, и тебе не стоит знать все. Однако главная из них та, что к тому моменту время пошло даже не на минуты, на секунды. Каждый вздох Роберта мог стать для него последним. Поэтому я решил не мешкать.
– Но прежде ты все-таки дал Амьену надежду, – неодобрительно заметила я.
Герцог развел руками, словно говоря – ну прости, такой уж я.
– И я опять повторю свою просьбу, – с обманчивой мягкостью сказал он. – Пусть все это останется между нами. Предупреждаю сразу: я не буду тебя каким-либо образом наказывать, если ты проговоришься. Честно говоря, истина о последних мгновениях жизни Амьена никак мне не навредит. Меня никто не осудит за сделанное. Даже Томас.
– Тогда зачем ты просишь о моем молчании? – поинтересовалась я.
– Это будет своего рода проверкой, умеешь ли ты держать язык за зубами. – Тегрей сверкнул белозубой улыбкой. – Расскажешь кому-нибудь – что же, твое право. Правда, рано или поздно, но слух об этом дойдет до меня. И я сделаю определенные выводы. Увы, после этого я вряд ли сумею относиться к тебе с прежней теплотой. Никто не любит болтунов.
– Не в обиду будет сказано, но я очень надеюсь, что наши дороги больше не пересекутся, – холодно сказала я.
Улыбка Тегрея стала шире. И это заставило меня нервно заерзать в кресле.
Почему он так смотрит на меня? Как голодный кот на сытую беспечную мышь.
– Почему к Томасу не вызвали целителя? – задала я следующий вопрос, который тревожил меня даже больше прежнего.
– А ему не вызвали? – вопросом на вопрос ответил Тегрей. Тут же продолжил, когда я недовольно сдвинула брови: – Альберта, по-моему, ты слегка преувеличиваешь мои возможности. Я не всесилен и не вездесущ. Я при всем своем горячем желании не смог бы позаботиться о Томасе, поскольку был заперт с тобой в потайном коридоре. По всей видимости, Велдон решил, что его друг обойдется и без посторонней помощи. В общем-то, он прав. Сон – наилучшее лекарство для Томаса в данной ситуации.
Я недовольно насупилась. Такое чувство, будто Тегрей загодя приготовил ответы на мои вопросы. По крайней мере, его объяснения звучат вполне логично и разумно. И все-таки чудится мне некая фальшь в его словах.
– Я удовлетворил твое любопытство? – прошелестел Тегрей.
Я растерянно пожала плечами. Затем неохотно кивнула.
Пожалуй, на этом мое участие в расследовании завершено. Как говорится, меньше знаешь – крепче спишь. Больше всего на свете я сейчас мечтала о возвращении в дом Томаса. Да, еще не все детали заговора понятны мне. Но в некоторые тайны обычным людям вроде меня лучше не лезть.
– Лукавишь. – Тегрей насмешливо покачал головой. – Альберта, я уже говорил тебе, что твоя мимика слишком выразительна. Ну что же. Хоть ты и не просишь меня об этом, но все-таки я позволю тебе досмотреть последний акт этой трагедии.
Я вскинулась было спросить, о чем он. Но Тегрей с усмешкой приложил указательный палец к губам, призывая меня к молчанию. Затем бесшумно скользнул к двери и распахнул ее.
Тотчас же в кабинет влетел Ринуальдо.
На главного камергера его величества было сейчас больно смотреть. Он весь осунулся и словно стал меньше ростом. От прежде аккуратной прически не осталось и следа. Седые волосы стояли дыбом, как будто он, забывшись, хорошенько взъерошил их несколько раз.
– Какое несчастье! – выдохнул Ринуальдо. – О Белые Боги, какое горе! Ваше высочество, примите мои искренние соболезнования в вашей утрате!
