Костоправ взглянул на князя:
– Надо, чтобы наш пленник пришел в себя. Он может рассказать что-нибудь интересное.
Но этого не случилось. Раненый помощник Ревуна умер в тот момент, когда за ним никто не присматривал.
Костоправ командовал – и дивился самому себе. Возможно, сказались месяцы беспомощности. А может, интуитивное понимание: он скоро вновь станет хозяином своей судьбы.
Должно быть, князь прав: нападавшим нужна была Госпожа. Значит, Хозяева Теней потеряли ее след и приняли за нее Душелов. Костоправ мрачно усмехнулся. Вот будет сюрприз, когда они поймут, какого тигра поймали за хвост.
Интересно, сколько времени Душелов будет играть с ними в кошки-мышки? Лучше бы подольше…
Не рассчитывай на это. И поспеши. И уж постарайся выпавший тебе шанс использовать на все сто.
Костоправ закончил рассказ. Брат и сестра выглядели совершенно потрясенными. Первой пришла в себя Радиша – она была покрепче.
– Однажды Копченый нас предостерег: не все, что происходит, доступно глазу. Возможно, в этой игре есть участники, о которых мы не знаем.
Все взгляды были обращены на колдуна, по-прежнему лежавшего без чувств.
– Князь, ты сегодня неплохо орудовал своей железкой. Не откажешься еще разок пустить ее в ход? Если он об этом попросит?
– Никаких проблем. Копченый столько наворотил – ужасно хочется его добить, не дожидаясь, когда он все выложит.
– Не такой уж он законченный негодяй. Хотел как лучше, но угодил в ловушку. Когда такому типу что-то втемяшится в башку, он ни за что не признает свою неправоту, какие доказательства ни предъявляй. Он внушил себе, что мы мерзавцы, замыслившие чудовищное злодеяние. Наверное, разубедить его невозможно. Даже на эшафоте он будет верить, что умирает смертью героя и мученика, до конца пытавшегося спасти Таглиос. Надеюсь привести его в чувство, но когда он очнется, будь рядом и держи меч наголо. Это на тот случай, если он вздумает сыграть с нами какую-нибудь шутку. Одержимый колдун, даже обессиленный, смертельно опасен.
Костоправу потребовался час, чтобы вытащить Копченого из забытья и получить от него ответы.
Позже князь спросил:
– Что же делать? Он клянется, что раскаивается, но нам не вырвать его из хватки Хозяев Теней. Я не хочу его убивать, но ведь он колдун. Мы не удержим его взаперти.
– Могу снова ввести его в кому. Но вам придется его кормить и пеленать, как грудного младенца.
– А он поправится?
– Тело починю. Но души, искалеченные дьяволом, я лечить не умею.
Былая трусость Копченого теперь казалась отчаянной храбростью.
– Сделай, что можешь. Когда будет время, мы решим его судьбу.
56
Слуги Длиннотени никак не могли меня отыскать. Казалось, он уже не способен бороться со мной. От летучих мышей толку было мало. В сущности, та часть мира, по которой мы крались ночью, была для них закрыта.
Я велела остановиться в миле от места, где, по словам разведчиков, расположился лагерем Тенекрут. За короткое время мы преодолели огромное расстояние. И нуждались в отдыхе.
Нарайян устроился рядом. Теребя свой румел, он прошептал:
– Госпожа, я в растерянности. Наиболее сознательная часть моего «я» глубоко уверена: наша богиня желает, чтобы я это сделал, и это будет величайшим из деяний, совершенных мной во славу ее.
– Но?
– Я боюсь.
– Так говоришь, будто стыдишься этого.
– Я еще никогда не испытывал страха.
– Но ведь и жертва не рядовая. Да и ставки сейчас повыше тех, к которым ты привык.
– Знаю. Это-то и заставляет меня сомневаться в успехе. Достоин ли я миссии, возлагаемой на меня? И даже в нашей богине сомневаюсь.
Вот в этом ему особенно неудобно признаваться.
– Она величайшая из обманников, Госпожа. И порой забавы ради обводит вокруг пальца даже собственных приверженцев. И хотя мне оказана высочайшая честь и доверено деяние исключительной важности, для меня, никогда не бывшего жрецом, не тайна, что предзнаменования отнюдь не сулят удачу.
– Ты о чем? – Я пока не заметила никаких предзнаменований, ни хороших, ни плохих.
– Вороны, Госпожа. Сегодня их не видно.
Я этого не заметила. Настолько привыкла к их присутствию – всегда уверена в том, что они следят. Но Нарайян был прав: вороны исчезли.
На то, конечно же, была причина. И наверняка важная. Невозможно представить, чтобы их хозяин или хозяйка выпустили меня из-под наблюдения хотя бы на минуту.
Исчезновение ворон – не моих рук дело. Уж кому, как не мне, это знать. Сомнительно также, что их убрал Длиннотень.
– Я не заметила их пропажи, Нарайян. Любопытно. Пожалуй, это лучшее знамение за последнее время.
Насупившись, он посмотрел на меня.
– Не беспокойся, друг мой. Ты ведь живая легенда. Будущий святой. Отлично справишься со своей задачей.
Я перешла с диалекта на таглиосский:
– Нож, Лебедь, вы готовы?
– Веди нас, о любовь моя! И я пойду за тобой хоть на край света. – Когда Лебедь нервничал, он ударялся во флирт.
Я осмотрела собравшихся. Нож, Лебедь, Рам, Нарайян и двое рукохватов. Всего семеро. Как заметил Лебедь, минимальное число в группе поиска. Необыкновенно пестрая компания. Причем каждый считает себя хорошим человеком, а всех остальных, за исключением разве что Лебедя, – отъявленными злодеями.
– Тогда пошли.
Пока я не слишком расфилософствовалась.
Нам не нужно было обговаривать детали: все отрепетировано. Болтать по пути я запретила, чтобы не спугнуть Тенекрута.
Лагерь выглядел неряшливо. Полная анархия. Если бы не Тенекрут, моей разношерстной группы поиска хватило бы разгромить это убогое войско в пух и прах. Войско понимало, чего оно стоит, и обреченно ждало конца.
Мы прошли в считаных ярдах от часовых, которые сидели лицом к огню и переругивались. Язык был похож на таглиосский, и когда они не слишком горячились, можно было понять, о чем речь.
Они и впрямь были деморализованы – с завистью говорили о тех, кто уже дезертировал. Было похоже, что дезертиров много и оставшиеся готовы последовать их примеру.
У Нарайяна была своя задача. Он никому не доверил найти свою цель. Крадучись, спустился в ложбину, где мы его ждали. Еле слышным шепотом сообщил:
– Там, слева, на огороженной площадке держат пленных таглиосцев. Несколько сотен.
Я задумалась, нельзя ли их как-нибудь использовать? Например, для отвлекающего маневра. Но в этом не было особой нужды.
– Ты говорил с ними?
