– Это и вправду наше знамя. А я-то думал, оно потеряно навсегда. Значит, ты – это ты?
– Живой и настроенный кое-кому хорошенько надрать задницу. Но сейчас у меня другая забота. Где Госпожа?
Нож крайне сухим тоном, подчеркивая присутствие князя, ответил:
– Госпожа отправилась на север с Нарайяном и Рамом восемь-девять дней назад. Сказала, у нее там неотложные дела.
Костоправ выругался.
– Девять дней назад, – уточнил Лебедь. – А что, это и впрямь Костоправ? Может, нас разыгрывают?
Мэзер подтвердил:
– Он, он. Прабриндра Дра не дал бы себя обмануть.
– Вот же невезенье! Ну что за судьба у меня: стоит будущему так просветлеть, что хоть шоры надевай, как набегает туча.
Костоправ обратил внимание на широкого, плотно сбитого человека за спиной Ножа. Человек незнакомый, но в нем чувствуется сила. Похоже, это кто-то важный. И не похоже, что он счастлив видеть Освободителя живым. Надо его остерегаться.
– Мурген, хватит заниматься любовью со знаменем. Лучше введи меня в курс событий. Я ведь несколько недель был не при делах. – Или месяцев, если считать все время его отсутствия. – Может, кто-нибудь позаботится об этой кляче и мы переберемся под крышу?
В лагере царила такая суматоха, словно посреди него материализовался Длиннотень. Возвращение человека с того света всегда усложняет жизнь его знакомым.
Костоправ старался не выдать интереса к квадратному типу, который по-прежнему держался невдалеке, позади Ножа, Лебедя и Мэзера, и скромно помалкивал.
Мурген рассказал, как сложилась его судьба после той ужасной битвы. Нож поведал свою историю. Лебедь отделался несколькими байками.
– Так это сам Тенекрут? – спросил Костоправ.
А Лебедь подтвердил:
– Ага, его башка на колу красуется.
– Значит, сузился круг.
– А теперь рассказывай ты, – попросил Мурген, – мы будем первыми слушателями.
– Уж не собираешься ли включить мой рассказ в Анналы? Кстати, ты их ведешь?
Смутившись, парень кивнул:
– Правда, мне пришлось оставить их в городе.
– Понятно. Просто не терпится прочесть Книгу Мургена. Если она окажется интересной, можешь считать, что приобрел профессию на всю жизнь.
– Госпожа этим тоже занималась, – вставил Лебедь и потупился под вопросительными взглядами. – То есть говорила, что хочет написать Книгу, когда время будет. Вряд ли ей удалось хоть разок взяться за перо. Сказала, прежде надо навести порядок в голове. История обязывает, так она выразилась.
– Дай-ка подумать, – сказал Костоправ.
Он поднял камень и швырнул его в ворону. Птица каркнула, отлетела на несколько футов и снова уселась. Не поняла намека. Это прислужница Душелов – значит, та на свободе, занялась любимым делом. Улизнула или заключила союз с теми, кто ее пленил.
Через некоторое время Костоправ произнес:
– У нас накопилось много проблем, и в первую очередь нужно разобраться с Могабой. Сколько у него людей?
– Тысячи полторы, наверное, – прикинул Мурген.
– Одноглазый и Гоблин не ушли, когда он стал их врагом?
– Эти способны о себе позаботиться, – сказал Мурген. – И к нам они перебираться не желают – думают, ничего хорошего их тут не ждет. Решили отсидеться, пока к Госпоже не вернется ее сила.
– Сила? Она возвращается? Мне об этом никто не сказал. – Хотя он давно догадывался.
– Это правда, – подтвердил Нож. – Способности восстанавливаются, но не так быстро, как ей бы хотелось.
– Все происходит медленней, чем ей бы хотелось. Кого они боятся, Мурген?
– Ученицы Меняющего Облик. Помнишь ее? Она была там, когда мы покончили с ним и с Грозотенью, а потом ушла. Говорят, она заключена в тело форвалаки, но ее разум остался прежним. И она полна решимости отомстить за наставника. Особенно жаждет добраться до Одноглазого – он прикончил Меняющего Облик, который давным-давно убил Тамтама, брата Одноглазого.
– Вполне возможно, что она готова расправиться с каждым, кто так или иначе причастен к этой истории, – вздохнул Костоправ. – Колесо мести крутится.
– Думаю, они это понимают.
– Эти шуты гороховые совершенно непредсказуемы. – Костоправ откинулся назад и закрыл глаза. – Расскажи о Могабе поподробнее.
Мургену было что поведать на этот счет.
Выслушав, Костоправ сделал вывод:
– Я всегда подозревал, что этот парень больше прячет, чем показывает. Но человеческие жертвоприношения? Это уже слишком.
– Тех бедняг не просто в жертву принесли. Их сожрали.
– Что?!!
– Сердце, печень… Кое у кого. В этом немногие участвовали, четверо или пятеро, кроме Могабы.
Костоправ взглянул на квадратного. Тот был готов взорваться от негодования.
– Это объясняет, почему Гиэ-Ксле – такой мирный город. Если тамошняя стража поедает преступников и бунтовщиков… – Костоправ хохотнул – и осекся.
Каннибализм – малозабавная штука.
– Извини, Капитан. Нас не представили друг другу. Похоже, у тебя сильные чувства к Могабе.
– Это Синдху, – пояснил Мурген. – Один из особых друзей Госпожи.
– Да ну?
Что бы это значило?
– Они отдались во власть Тени, – сказал Синдху. – Истинные душилы не любят крови. Они торят золотую тропу, не искушая богиню утолить жажду. Можно проливать лишь кровь проклятых ею. И только их следует подвергать пыткам.
Костоправ огляделся:
– Кто-нибудь понимает, о чем это он?
– Твоя подружка якшается с весьма странными типами. – Лебедь произнес эти слова на северном диалекте. – Может, Корди сумеет объяснить. Он дольше всех пытался в это вникнуть.
Костоправ кивнул:
– Полагаю, мы должны положить этому конец. Мурген, рискнешь вернуться? Доставить Могабе послание?
– Не хочу показаться трусом, Капитан, но добровольно я туда не поеду, только по приказу. Могаба хочет меня убить. И он достаточно безумен, чтобы проделать это у тебя на глазах.
– Тогда я пошлю другого.
– Я поеду, – вызвался Лебедь.
Мэзер толкнул его:
– Лебедь, разве тебе не наплевать?
– Не наплевать, Корди. Я должен разобраться в себе, Корди. В деле с Тенекрутом от меня не было проку. Стоял, как мешком шарахнутый. Я хочу знать, что со мной не так. И Могаба вполне подходит для проверки. Он почти такое же чудовище, как Хозяева Теней.
– Это глупо, Лебедь.
– А когда я был умным? Капитан, я готов.
