Хозяин поплелся к выходу, а капрал задержался у стойки.
– Надеюсь, вы ребята честные. Ведите себя тут прилично – конечно, если не мечтаете о карьере строителей. – Он снова ухмыльнулся и вышел.
– Вашу мамашу! – ругнулся Талли.
– Во-во, – согласился Смедз.
– Есть у меня предчувствие, что в этом обновленном Весле не найти нам былого уюта.
– Скоро все наладится, – пообещал Смедз. – А пока удовольствуемся тем, что есть. Сейчас мне нужна выпивка, крыша над головой и крепкий сон – на чем угодно, только не на земле.
Тимми выдавил улыбку:
– Да и горячая ванна еще никому не вредила.
– Вот и не будем времени терять. За дело!
24
Через эту гору мы переваливали целую вечность и не видели сверху людей. Зато увидели впереди, в долине, стену, которая огораживала немалый, акров в сто, участок. Не бог весть какая стена. Высотой восемь-десять футов и не толще тех, которыми овцеводы окружают свои пастбища.
– Должно быть, молитвенное место, – сказал Ворон. – Ни флагов, ни солдат. Ничего военного.
И он был прав. Нам и раньше попадались похожие места, разве что не такие большие.
– Ага, у меня такое же ощущение. Вроде тут спокойно. Давай глянем.
– Костоправ не мог стороной эту молельню объехать, как считаешь?
– Не мог. У него любопытства на десятерых. Будем надеяться, он там застрял надолго и мы хорошенько сократим отрыв.
Мы подъехали и убедились, что угадали верно. Ворон получил желаемое. Это был монастырь под названием Храм отдохновения странствующих, и в нем мы обнаружили хранилище знаний. Вот уже пару тысяч лет работала эта копилка.
Выяснилось, что интересующие нас люди, пока здесь гостили, успели мало-мальски обучить одного из монахов диалекту Драгоценных городов. А уехали они не далее как нынче утром.
Ворон пришел в сильнейшее волнение. Хотел немедленно продолжить путь, и плевать, что солнце через час коснется горизонта. Подмывало хорошенько треснуть его по башке, чтобы угомонился. Очень уж приглянулся мне этот монастырь – самое подходящее местечко, чтобы денек передохнуть и привести себя в человечий вид.
– Ящик, да ты сам подумай, – канючил Ворон. – Они уже стали лагерем, так? С фургоном и каретой за день можно сделать не больше двадцати пяти миль, правильно? А мы за ночь сделаем двадцать, верно?
Насчет фургона и кареты он узнал от местного монаха.
– А утром мы окочуримся от усталости. Я готов допустить, что отдых тебе без надобности, а вот мне он нужен позарез, и лошадям нужен, и где, как не здесь, этим заниматься? Иль забыл, как это место называется?
Ответом мне были невнятные возмущенные звуки. Я по-прежнему не мог взять толк, почему на свете нет более важных дел, чем погоня за Костоправом. Ворон со своей навязчивой идеей совсем берега потерял.
Не он один считал, что нам надо поскорее убраться из монастыря. Его затею с горячностью поддержал тот святоша.
– Говорит, знамения слишком худые, – ухмыляясь, объяснил Ворон. – Не позволяют впускать гостей. Даже приходится выпроваживать.
От Ворона я узнал достаточно слов местного языка, чтобы частично понять услышанное. Монах, помимо прочего, говорил о плохой буре, идущей с севера. Убедившись, что мне не победить в этой битве, я решил: да и черт с ним. И сопроводил свое решение кое-какими высказываниями, которые непременно расстроили бы мою старую маменьку, если бы донеслись до ее картофельной грядки. Я оставил Ворона и монаха и пошел делиться горем с лошадьми. Уж они-то меня хорошо понимали.
Надо было пополнить запасы, и Ворон неплохо справился с этой задачей. А потом мы покинули гостеприимные стены.
Оставалось лишь гадать, далеко ли еще до края мира. Путь, уже проделанный нами, раньше показался бы мне невозможным.
По дороге разговаривали мало. И не потому, что я дулся, – я уже давно приучил себя не обижаться и вообще относиться к жизни фаталистически. Просто Ворон был мрачен, а что за думы его гложут, он так и не соизволил мне сказать. Наверное, о плохой буре, что надвигалась с севера.
На диалекте Драгоценных городов слово «плохая» имеет три значения. Одно из них – «злая».
Уже в кромешной темноте мы достигли полоски леса.
– Дальше придется пешком, – сказал Ворон. – Монах сказал, дорога в лесу хорошая, но по ней трудно ехать ночью.
Я раздраженно хмыкнул. Как-то не придал я значения этому лесу. Больше думал о необычных холмах, что вздымались за ним. Все как один крутобокие, круглые и покрытые лишь сухой бурой травой. Ни дать ни взять горбатые спины огромных зверей, которые спят, подобрав под себя ноги и спрятав головы.
Эти холмы были напрочь высушены солнцем и ветром. В предвечернем свете я не успел их толком разглядеть, но успел заметить несколько черных шрамов, по всей видимости ожогов. Следы пожаров?
Лес был тоже сухим как трут. Деревья – в основном корявые дубы, с непривычными листьями, мелкими и хрупкими да вдобавок окаймленными колючками, как у остролиста. И цвета синевато-серого, а не густо-зеленого, как у северных дубов.
Посреди леса нашелся ручей, точнее, хилая струйка. Мы сделали короткий привал, напились, напоили лошадей, поели. Не хотелось тратить последние силы на разговор, однако я был вынужден сказать:
– Пятнадцать миль, да еще и в гору – вряд ли справлюсь.
И через полминуты удивился, услышав ответ:
– Если честно, я тоже в себе не уверен. До сих пор только на самолюбии держался.
– Бедро болит?
– Болит.
– Не мешало бы лекарю показать.
– Ага. И лучше всего Костоправу. Он мне эту дырку проковырял, он пусть и залечивает. Ладно, давай еще проедем, сколько сможем.
Нас хватило на шесть миль, причем последние две пришлись на травянистые склоны холмов. И наконец по обоюдному молчаливому согласию мы повалились на землю.
– Один час, – сказал Ворон, – и двинемся дальше.
Ну до чего же упрямая скотина!
И пяти минут не прошло, как я увидел первый признак «плохой бури с севера».
– Ворон!
Он глянул, куда я показывал, и не сказал ни слова. Только вздохнул и составил мне компанию в любовании молниями.
А ведь между нами и звездами не было ни единого облачка!
25
Жабодав, неся на себе Хромого, перевалил через гребень и остановился. Его била дрожь.
Тревога охватила Пса за много лиг отсюда, и с каждым шагом все крепла, все набирала силу пугающая аура. Если они с Хромым – сыновья Тьмы, то здесь – цитадель света. И в этой цитадели засел враг.
Таких мест осталось совсем немного. Надо их разыскать и уничтожить, всех до одного.
