По тесным коридорам, по крутым узким лестницам Пес Жабодав пробирался в глубокое подземелье, где устроил себе логово Хромой. Здесь можно было не опасаться громадных камней и всего прочего, что норовили обрушить на головы осажденных летучие киты.
Помещение Хромой себе выбрал самое большое, сырое и заплесневелое. Но там было светло, насколько это позволяли искусственные источники. Яркое освещение требовалось скульпторам, чтобы работать споро.
За этой работой следила с полки голова Хромого. А еще наблюдали двое вооруженных охранников и один из шаманов. Роль скульпторов досталась трем из дюжины святош, которым посчастливилось пережить массовое истребление монастырской братии.
Какой будет награда за добросовестное выполнение задачи, они могли только догадываться. Монахи тешили себя надеждой, что гости благополучно уберутся, позволив хозяевам вернуться к прежним делам.
В юго-западном углу крипты, на возвышении, бил ключ, там монахи брали воду. Под источником, постоянно увлажняемая, лежала груда лучшей в мире горшечной глины. Посуду из нее монастырь лепил вот уже который век. Узнав о запасах глины, Хромой пришел в восторг.
Подчиняясь указаниям Взятого, люди вылепили ему тело, о котором он мог только мечтать, когда жил в доставшемся от природы – чахлом, корявом, мелком. Теперь вместе с головой у него будет рост шесть с половиной футов, а уж сложение – всем девкам на загляденье.
Рельеф нового тела был готов уже на треть, и монахи не жалели труда, вытачивая каждую складочку, каждую пору точь-в-точь как у настоящего человека, – и само собой, без единого изъяна.
Из троих жрецов ваял только один, двое других следили, чтобы статуя не высыхала, покрывали ее маслом, препятствовавшим испарению влаги.
Пес Жабодав не задержал взгляд на истукане. Лишь прикинул, долго ли еще пробудет на их стороне удача, и пришел к неутешительному выводу. Через день-другой твари, осаждающие монастырь, решатся штурмовать.
Он выбрался наверх. Там рыскал от стены к стене, выискивал путь к спасению.
Решившись, Жабодав помчался во весь опор прямо на говорящие камни. Гигантский прыжок – и менгир позади. Противник никак не ожидал, что Пес бросит Хромого в беде.
Ничего, он найдет себе более здравомыслящего партнера. Хромой – не единственный древний, которому удалось выжить.
30
Мы стали лагерем к востоку от монастыря. Долетавший туда смрад мертвечины был не сказать что силен, но и душевной собравшуюся компанию я бы не назвал. Сам-то я был не прочь поточить лясы вечером у костерка, благо братья Вертуны, канюк и пара говорящих камней охотно составляли мне общество. Но остальные вели себя скверно – под стать шайке вздорных малолеток.
Ворон не выказывал намерения заговорить с Душечкой – ждал от нее первого шага. Молчун не желал иметь дела с Вороном – подозревал, что тот намерен увести у него девушку. Хотя Душечка никогда его девушкой не была. Сама она на Ворона даже не глядела – пусть-де он ей двадцать раз в ножки поклонится да прощения слезно попросит, а нет, так и не дождется ни словечка. На Молчуна она тоже злилась – за то, что питал насчет нее надежды. Похоже, злилась и на себя – верно, дала ему однажды пищу для этих надежд.
Сказать по правде, мне она не кажется похожей на стыдливую девственницу. Но пусть это останется между нами: мной, тобой и этим интимным дневником.
А может, я просто выдаю желаемое за действительное. Так давно не видал на горизонте ни одной бабы, что теперь даже самки перевернутых кентавров выглядят заманчиво.
Братья Вертуны постоянно к ним бегают.
Старый колдун Боманц ни с кем не ладит. Он полон идей насчет того, как надо расхлебывать всю эту кашу, а слушать его никто не желает, кроме говорящего канюка. У птицы имя Вирджил, но камни предпочитают его величать Треплом или Пустомелей. Невысоко они ценят его умственный уровень.
Исчадья равнины Страха больше не пугают меня и не изумляют. Поначалу глаза на лоб лезли и пот холодный прошибал, но за восемь дней я попривык. У нас в Вечной Страже служили куда более диковинные типы, пусть и не с такой экзотической внешностью.
Одно лишь мне непонятно: почему мы бездействуем. В монастыре, как я слышал, засела лишь горстка врагов. Наших сил хватило бы, чтобы справиться с Хромым, будь он даже целехонек и здоровехонек. Но главный полководец, ее высокопревосходительство фельдмаршал, у нас тут Душечка. Велела ждать, вот и ждем.
Она командует нами, а ей шлет приказы Праотец. Как знать, может, ему в радость, что Хромой угодил в ловушку, – чем дольше просидит в монастыре, тем меньше зла причинит снаружи.
– Я ошибался насчет нее, – сказал Ворон. – Она не просто ждет у моря погоды.
– А? Ты о чем? – Хотелось спать, и желание Ворона поговорить застигло меня врасплох.
– Душечка не бездействует. Среди этих тварей равнины с десяток совсем мелких разновидностей, они либо прячутся, либо не бросаются в глаза, так как похожи на привычную живность. Ведется разведка, крошечные лазутчики проникают в монастырь и возвращаются, и это происходит постоянно. Скаты, кентавры, камни – это все для близиру. Противник не догадывается, кто ведет с ним настоящую борьбу. Гениальная девочка. Я ею горжусь.
Когда дошло до восхваления ее хитрости и изобретательности, я узнал, что у нее были отменные учителя, прослужившие уйму лет в Черном Отряде. И предложил Ворону:
– Почему бы тебе не пойти к ней и не сказать, что она гениальна и ты ею гордишься и по-прежнему любишь ее? Может, она простит тебе былое свинство? И ты мне дашь спокойно поспать?
К Душечке он не пошел, зато обозлился на меня и умолк.
А я тому и рад… Впрочем, эта радость продлилась недолго.
Душечка была глухой, но умела читать по губам, да только у говорящих камней нет ртов. Никто не знал, кроме, быть может, Молчуна, что на самом деле она уже получила от древесного начальства добро на взятие монастыря. Просто ждала подходящего момента, чтобы отдать приказ о штурме.
Разумеется, это случилось, едва я крепко заснул.
В подземелье, где прятался Хромой, было тихо. Монах увлажнял глину, еще двое лепили ногу для Пса Жабодава; за ними присматривали шаман и вооруженный часовой.
Вдруг содрогнулась земля – это летучий кит сбросил на монастырь самый большой камень. Все засуетились, стремясь уберечь лепнину.
И тут из щелей и теней ринулись десятки обитателей равнины Страха. Полетели мелкие снаряды, замелькали крошечные ножи. Самые проворные твари вскарабкались на солдата и шамана. Монахам позволили убежать. Как только обе жертвы рухнули, твари кинулись портить глиняные заготовки.
Их собратья тем временем заполонили весь монастырь. Никто из приверженцев Хромого не выжил.
Пес Жабодав перескочил через монастырскую стену и шлепнулся посреди табуна кентавров. Засверкали клинки, полетели дротики. Монстр расшвырял изувеченные тела – и помчался дальше.
