Смедз отскочил, наткнулся на Абеля и Тимми, опрокинулся навзничь. А его жертва повалилась ничком.
Не успел он подняться на ноги, как наверху раздался чей-то вопрошающий голос. Смедз кинулся к коротышке, чтобы вернуть свой нож. Жертва еще шевелилась, медленно елозила ногой. Подумалось о скребущейся собаке.
Бред!
Чертов нож засел в костях, причем намертво. Смедз пошарил вокруг в поисках оружия – любого оружия. А тот, кто стоял наверху, задал еще несколько вопросов.
Наконец удалось разжиться ножом покойника. Вытягивая его из чехла, Смедз испытывал что-то вроде суеверного страха.
Снова затаившись у дверного косяка, он ждал.
Ждал, ждал…
Через некоторое время дрожь унялась, нервы расслабились. Он сообразил, что сверху видна его последняя жертва.
Подождал еще.
Надо что-то делать. Чем дольше он тут торчит, тем больше вероятность, что для него это плохо кончится.
Мышцы свело, они не желали подчиняться. Не работали и мозги – казалось, что ни сделай, последствия будут ужасными.
Но Смедз все-таки превозмог себя и подтащился к порогу, чтобы выглянуть наружу.
Сверху сочился утренний свет. В этом свете Смедз не увидел ничего страшного. Он заставил ноги двигаться. В комнатах ни души. Он выглянул наружу – кругом картина опустошения, безлюдное пожарище. Хотелось рвануть – и не останавливаться до самого «Черепа с костями».
Смедз заставил себя сделать самое необходимое, уволок труп в подвал, чтобы не лежал на виду. И лишь после этого направился в гостиницу – спокойным шагом. Хотя ноги, будь их воля, чесанули бы во всю прыть.
46
В Весло мы спустились глубокой ночью, но Душечку и остальных искали до середины дня. Нашли только благодаря колдовскому нюху Боманца. Они оказались не там, где им полагалось нас ждать. В ходе поисков я наткнулся на двух парней, знакомых по тем временам, когда мы с Вороном жили в Весле, и они едва не заболтали меня до смерти. В городе больше нечем было заниматься, кроме как точить лясы.
– Не нравится мне все это, – сказал Ворон, когда нас вел по улице волшебный нюх Боманца. – Сюда столько людей набилось, а наружу им уже не выбраться. Наверняка запасы тают, вот-вот начнется мор. Созрело для мятежа местечко. Будь сейчас разгар лета, уже бы испарилось на жаре терпение горожан. Что нам известно о близнецах?
Он разговаривал не со мной. Когда дело касается колдунов и колдовства, я никого и ничего не знаю, кроме того, что мне очень хочется быть от всего этого подальше.
– Ничего о них не слышал, – ответил Боманц, – и это совсем не странно. Госпожа пригнала сюда всю свою свору.
– А коль до драки дойдет, ты справишься с ведьмами?
– Даже не собираюсь выяснять.
Я заметил на двери нарисованную на двери белую розу.
– Гляньте-ка!
Мои спутники глянули. Другие прохожие тоже смотрели, но явно не желали, чтобы их заметили за этим занятием.
– Молчун! – прорычал Ворон. – Вот же сраный урод! Это он ее подговорил свалять дурака!
– Чепуху молоть не надо, – попросил я. – Кому и когда удавалось склонить Душечку к тому, чего она делать не желала?
Ворон поворчал и умолк. Потом поворчал снова.
Боманцев нос унюхал искомое укрытие, и мы, повозившись с паролями и отзывами, спустились в подвал, где держала совет Душечка с горсткой уцелевших мятежников. Выглядела эта публика не слишком представительно – поскребыши, они и есть поскребыши.
Ворон что-то буркнул, он тоже не впечатлился. Сообщил о результатах нашего визита в Курганье.
Доклад не занял и минуты, хоть мой приятель и разговаривал жестами. Затем Душечка ознакомила нас с ситуацией в Весле, и пока она этим занималась, я потерял минутам счет.
Ворон пожелал узнать, какого хрена она разрисовала город розами. Душечка ответила, что не делала этого. И никто из ее команды не имеет отношения к акции. А поскольку розы до ее прибытия не появлялись, она решила, что в городе ее кто-то узнал и теперь некие заговорщики пытаются расшевелить народ.
У Душечки не было никаких подтверждений этой версии, показавшейся мне сомнительной. Узнавший сразу помчался бы за наградой – конечно, если он не сочувствует ее движению. Голова Белой Розы стоит дорого, да и у Молчуна она не дешевая, и даже за братьев Вертунов можно выручить сумму, способную надолго скрасить жизнь.
У Ворона были примерно такие же мысли, как у меня. Но он не собирался спорить с Душечкой, лишь спросил, как продвигаются поиски серебряного клина.
– Никак, – ответила она на языке глухонемых. – Мы топчемся на земле, которую уже просеяли сквозь мелкое сито другие охотники, и зря глотаем их пыль. За теми из них, кого опознали братья по движению, наблюдают наши маленькие союзники.
Боманц поинтересовался именами. Список был длинный, и полдюжины участников уже успели выбыть по причине смерти.
– Знаешь кого-нибудь из них? – спросил Ворон.
– Нет. Но я же долго отсутствовал. Вот что интересно: похоже, Башня не следит за тем, что здесь творится. Клин притянул к себе всех потрошителей ежей, гадателей по чайным опиткам – всех, у кого есть хоть капля амбиций. Ведьмы – народ ненадежный, да близнецы и не скрывают, как они собираются воспользоваться представившимся шансом. Такие слухи разносятся быстрее, чем хлопок в ладоши, и они уже должны были достичь Башни. Почему сюда не прибыл кто-нибудь из настоящих тяжеловесов, чтобы укоротить эту парочку?
– У них нет летучих китов, – предположил я. – Были ковры, но давно накрылись.
– У них есть другие средства.
Что толку строить догадки, когда нет шансов получить верный ответ?
Ворон поинтересовался, как наши конкуренты ведут поиски клина. Может, причина их неудач в том, что они взялись за дело не с того конца?
– Паучья Шелковинка и Осенняя Паутинка, – ответила Душечка, – снова и снова устраивают повальные обыски. Еще они провоцируют других охотников разыскивать людей, которые украли клин и принесли его в Весло, и наблюдают.
– С чего вы взяли, что эта пакость еще здесь? – спросил я.
– А почуять слабо? – спросил Боманц. – Духман еще тот.
– Можешь определить, где она лежит?
– Очень приблизительно. Похоже, где-то на севере. Сектор порядка ста тридцати градусов, и мне его никак не сузить. – Он пояснил сказанное жестом. – Такая уж натура у этой штуки – до предела усиливать зло вокруг себя. Кто бы ей позволил игры с хаосом, если бы мог легко найти по запаху? Она неразумна, но реагирует на темные эмоции, питает их, как и амбиции их обладателей. Единственный способ добраться до людей, которые принесли клин из Курганья, – узнать, кто в интересующее нас время отсутствовал в городе, а по возвращении вел себя странно. Обычно усиливается склонность потакать прихотям.
