– Да ты гонишь!
– Нет, не гоню. – Смедз рассказал о случившемся урывками, выбирая моменты, когда никто не мог подслушать.
На улице было полно людей, они слонялись без отдыха и цели. В воздухе пахло бедой. Смедз полагал, что серые недолго удержат крышку котла. Еще немного терпения, еще чуточку осторожности, и конец осаде.
И куда бы они ни пошли, везде, где не было имперских солдат, люди шептались о нарисованных цветках, разносили слух о том, что сама Белая Роза прибыла в Весло. Она, мол, ждет только верных знамений, чтобы поднять восстание.
Смедз знал: у серых повсюду соглядатаи. Любой шепоток уже через час доходит до ушей Паутинки и Шелковинки. И как бы ни были абсурдны эти слухи, ведьмы вынуждены реагировать. Иначе кто-нибудь углядит нечто вроде знамения и зажжет факел мятежа.
Был еще один слух, совсем уж зловещий, и он бежал впереди глупой надежды на вмешательство Белой Розы. И перехватить этот слух было очень трудно, потому что его разносчики действовали исключительно осторожно.
Эта молва утверждала, что у близнецов время на исходе и они готовы начать массовую экзекуцию. Будут показательно истреблять мужское население Весла, пока кто-нибудь не выдаст серебряный клин, чтобы спасти собственную шкуру.
Теперь ни для кого не было тайной, что происходит в городе. Все знали о серебряном клине – и чуяли приближение великой беды.
Талли был взволнован и напуган, он все болтал о грядущей бойне, пока они со Смедзом не приблизились к сгоревшему кварталу, где лежали убитые. И тут он заныл на другую тему:
– Нет, я туда не пойду. Они же покойники, вот и пусть себе лежат спокойно.
– Еще как пойдешь! Вся эта херня – из-за идеи, которая родилась в твоей дурной башке. Ты останешься с нами и поможешь сделать все, чтобы мы выбрались отсюда живыми. Не то собственноручно проломлю тебе черепушку.
– Гонишь, – ухмыльнулся Талли.
– А может, и нет. Лучше поверь: если до этого дойдет, я очень постараюсь. Пошел.
И Талли пошел, устрашась злости родственника.
Через минуту их догнал Рыба. Он переглянулся со Смедзом и сказал:
– Хвоста за нами нет. Идите помедленнее, а я – на разведку.
Он прошел вперед. Через две минуты дал знак, что все чисто, и Смедз тенью скользнул в знакомый дом.
Там уже пахло смертью, хоть и не сильно.
Снаружи зарычал Рыба. Талли ответил таким же рыком, но все же неохотно прошел внутрь. Смедз бегом спустился в подвал и с удивлением обнаружил, что помещение все еще освещается, свечи не догорели.
Ничего не изменилось, разве что трупы закоченели и снова обмякли и привлекли к себе ревущую тучу мух, которые лезли в глаза, ноздри, уши и рты мертвецов.
– А, зараза! – выругался Талли и опорожнил желудок.
– Я видал и похуже, – сказал из дверного проема Рыба. – Хотя возможно, что скоро похуже будет и здесь. Талли, садись на стул.
– Чего?
– Садись, говорю. Прежде чем возьмемся за работу, надо поговорить о деньгах, которые Тимми держал в своей скатке.
Талли вздрогнул, побледнел и попробовал отпираться:
– Рыба, да ты охренел! Это что за наезд?
– Талли! – рявкнул Смедз. – А ну, сел на жопу и рассказал, почему ты обокрал Тимми. И почему меня на деньги кинул, хотя у самого их куры не клюют.
– Мать вашу! Какого хера вы…
Толчком в грудь Рыба заставил его сесть:
– Парень, мы говорим о серьезных вещах. Об очень серьезных. Может, ты не врубаешься? Может, не уделял происходящему должного внимания? Так ты оглянись. Давай, покрути башкой. Видишь вон того парня? Это наш корешок Тимми Локан. Славный наивный мальчишка, которому ты внушил, что он сможет разбогатеть. А мертвым его сделали вот эти люди, они теперь тоже дохлые. И они были нежными, как девственницы, по сравнению с другими людьми, которые мечтают добраться до нас. Погляди на них, Талли, погляди. И подумай, почему ты такой мудак. Почему тебе не хватает ума бояться, почему не сидишь ровно и не ждешь, когда улягутся страсти?
У Талли в глазах полыхнула лютая злоба. Отпираться было бессмысленно, но он не желал этого признавать.
– Кузен, ты облажался, – сказал Смедз. – За всю твою никчемную жизнь у тебя родилась одна-единственная хорошая идея, но пока мы делали дело, ты изо всех сил старался его запороть. Ну давай, выкладывай. Что ты натворил? Из-за тебя мы теперь по уши в дерьме, да?
У Талли в глазах появился кровавый блеск, но сразу исчез.
– Всего лишь пара неудачных ставок.
– Всего лишь пара? И ты столько продул, что пришлось красть у Тимми?
На лице у Талли появилась упрямая мина, но слетела от оплеухи Рыбы.
– Спустил все деньги! Вот же кусок говна. А с кем играл? Наверное, они тебя давно знают. Наверное, они помнят, что прежде у тебя за душой не было даже ночного горшка. Давай, рассказывай.
Из Талли беспорядочно посыпались слова. Как и ожидали Смедз с Рыбой, он поведал историю идиота: про удачные первые ставки, про ставки удвоенные, учетверенные и проигранные. Мало того что Талли продул все до последнего гроша, он еще и выдал кучу расписок, а люди, которым они достались, не имеют обычая с легким сердцем прощать должников. Так что у него просто не было выбора. И он, конечно, все бы отдал Тимми из своей доли после продажи клина…
Рыба велел ему заткнуться, не дожидаясь, когда он начнет оправдываться. А в том, что Талли намерен вертеться как уж на сковородке и доказывать, что во всех неприятностях виноваты Смедз и Рыба, не было никаких сомнений.
– Сколько ты должен? – спросил Смедз.
И снова этот хитрый блеск. Талли не сомневался, что подельники его выручат.
– Правду говори! – рявкнул Рыба. – Так и быть, мы поможем. Но один из нас пойдет с тобой и посмотрит, как ты заплатишь. И больше от нас не получишь даже паршивого медяка. А после все вернешь из твоей доли, с процентами.
– Ты не смеешь так со мной обращаться!
– Чтобы с тобой не обращались как с дерьмом, не веди себя как дерьмо.
– Даже хуже – как капризная сявка, – вставил Смедз.
– Еще один косяк, и наше обращение перестанет тебе нравиться совсем. Ладно, за дело.
В голосе Рыбы звучала такая угроза, что Талли съежился. Он повернулся к Смедзу в поисках поддержки, но тот сказал:
– Я не собираюсь подыхать из-за твоей безответственности. Бери Тимми за ноги, перенесем его наверх. Посмотри на него хорошенько, а в следующий раз, когда потянет на приключения, вспомни беднягу – и подумай, стоит ли оно того.
Талли стоял и глядел на Тимми.
– Бери.
– Не могу.
– Можешь. А если его тут обнаружат и выяснят, кем он был и с кем дружбу водил? Бери!
