Никто не возражал, разве что Мэзер, похоже, малость усомнился в моем рассудке. Я слышал, как он шептался с Мургеном и тот велел ему заткнуться.
Я поехал впереди, бросив поводья и велев жеребцу искать коня Госпожи. Никогда не пытался определить степень разумности этих зверюг, однако попробовать стоило. Конь пошел шагом – чуть медленнее, чем мне хотелось.
Уж не знаю, сколь долго мы ехали. Не было возможности измерять время. Довольно скоро я задремал, потом резко проснулся и снова сомлел. Наверное, то же происходило и с остальными. Конечно, можно было всех, и себя в том числе, вздрючить, чтобы бодрствовали и бдели, но какой в том толк? Хотя, если подумать, толковые-то в деревне остались, в тепле, десятый сон видят…
Наконец сквозь полудрему я увидел, как впереди, в полумиле, озарился пламенем, словно взорвавшись, гребень холма. Секунда темноты, а после вспыхнуло еще несколько акров земли вместе с людьми и лошадьми. Магией разило так, что даже я почувствовал.
– Вперед, мой конь!
Было достаточно светло, чтобы отважиться на рысь.
Через минуту мы достигли участка земли, усеянного дымящимися, корчащимися телами. Смуглые карлики. Чертова уйма.
Пылающие деревья высветили во тьме мчащийся силуэт гигантского волка с волчонком, клыками и когтями вцепившимся в шкуру старшего.
– Что за дьявольщина?! – воскликнул Мэзер.
– Может, это Меняющий Облик? – предположил Мурген.
– Не исключено. Ведь он где-то рядом. Госпожа! – крикнул я в сторону полыхавших деревьев.
Пожар угасал под дождем.
Сквозь треск едва пробился звук, который мог быть ответом на зов.
– Где вы?
– Здесь!
Что-то зашевелилось среди россыпи мелких камней. Я спрыгнул с коня.
– Гоблин! Где ты, черт тебя подери?
To был не Гоблин. То была Госпожа. И я даже не видел, сильно ли ей досталось, – не хватало света. Но не было сомнений, что она ранена. И я повел себя не как врач, а как последний болван: присел, подхватил ее на руки и стал укачивать, словно младенца. Совсем из ума выжил.
Стоит человеку записаться в Отряд, и через минуту он начинает заниматься самыми бессмысленными вещами. Маршировка, боевые учения и прочая муштра приводят к тому, что в деле нужное действие выполняешь автоматически, без размышлений. Сознание отключается. А вот я не думал ни о чем и ничегошеньки, кроме утраты, не чувствовал. То есть и нужных действий не совершал.
Мое счастье, что хоть у товарищей мозги еще не сквасились.
Они набрали сухого хвороста, всучили мне лекарские снасти и, не стесняясь в выражениях, убедили не заниматься ерундой, а взяться за работу.
Впрочем, не так уж и безнадежна была Госпожа, как показалось мне в потемках. Несколько порезов, множество синяков и, судя по полубессознательному состоянию, нетяжелая контузия.
Выработанные многолетней практикой рефлексы одержали верх над чувствами, и я снова стал военным лекарем.
Вскоре и Мурген присоединился ко мне:
– Я нашел ее коня. Однако Гоблина – ни слуху ни духу. Как она?
– Лучше, чем выглядит. Травм хватает, конечно, но ничего критического. Скоро поправится.
В этот момент у Госпожи затрепетали ресницы, она взглянула на меня, узнала, обхватила руками и зарыдала.
Шадид что-то сказал, Мурген хмыкнул:
– Угу. Пойдем-ка Гоблина поищем.
Корди Мэзер соображал не так резво, но и он ушел с ними.
Успокоилась она, надо заметить, скоро. Все-таки не привыкла Госпожа, будучи Госпожой, вот так изливать чувства. Она отстранилась от меня:
– Прости, Костоправ.
– За что прощать? Ты была на волосок от гибели.
– Что произошло?
– Об этом я собирался спросить тебя.
– Они до меня добрались, Костоправ. Я думала, проскочим, но они точно знали, где мы. Карлики нас разделили, меня загнали сюда, а потом нападали десятками, пытались взять живьем. Это меня и спасло, наверное. А после – провал во времени. Как вы подошли, как их разогнали – ничего не помню…
– Мы их не разгоняли. Как я понял, тебя спас Меняющий Облик.
Я рассказал ей о внезапном пожаре и о волке.
– Может быть. Но я не знала, что он поблизости.
– Где Гоблин?
– Не могу сказать. Мы расстались примерно в миле отсюда. Он пытался сбить врагов с толку иллюзиями. Костоправ, мы сегодня убили человек сто. В жизни не видела таких бестолковых. Но карлики все лезли и лезли… Куда бы мы ни бежали, везде натыкались на засады. Если вступали в бой, нас давили числом, и на место павших вставали двое новых… Как в кошмарном сне. Они словно чуяли нас, не выпускали из западни. – Она снова прижалась ко мне. – Здесь не обошлось без колдовства. Никогда еще мне не было так страшно.
– Ладно, все кончилось, больше нечего бояться.
Ничего умнее я придумать не смог. У меня успокоились нервы, и я снова вспомнил о том, что она – женщина.
В нескольких милях к востоку сверкнуло что-то вроде молнии. Но пока моросил этот дождь, никаких молний не наблюдалось. Я услышал перекличку Шадида, Мургена и Мэзера, а затем удаляющийся топот их коней.
– Наверное, там Гоблин, – сказал я, опираясь о землю, чтобы встать.
Она удержала меня, обняв крепче:
– Сами справятся.
Я взглянул на нее, но не рассмотрел лица – было слишком темно.
– Да, пожалуй.
И после секундного колебания я сделал то, чего она хотела.
Наконец, выбившись из сил, перекатился на бок.
– Слушай, в таком состоянии тебе…
– Заткнись, Костоправ.
И я, заткнувшись, вернулся к делу.
28. Снова разведка
О чем они только думают, эти безголовые боги?!
Я, понимаете ли, не из скорострелов, и Госпожа тоже, естественно, подустала… Словом, небо ни с того ни с сего разверзлось, точно кто-то вспорол ему брюхо ножом, и на нас обрушился мощный и холодный ливень. Да вдобавок ветер пару раз дохнул стужей – предупреждал, что дальше будет еще неприятней. Я, конечно, и так уже промок до нитки, однако…
Едва мы прекратили, стремясь найти какое-никакое укрытие, из тьмы ночной появился Мурген с остальными.
– Верно, – сказал он, – это был Гоблин, только, когда мы добрались, он уже смылся. – Подразумевалось, что я понимаю, о чем он говорит. – Костоправ, оно конечно, в Черном Отряде подобрались ребята железные, ни дождь, ни снег, ни черные шмакодявки не помешают выполнить то, что нам втемяшится в башку, но этот ливень меня допек. Сложности, вечно сложности – так ты выразился тогда в Курганье. Короче, с меня на сегодня хватит.
