– Вот именно. Даже слишком хорошо знаю вас обоих. Потому и предупреждаю.
Гоблин скроил оскорбленную мину.
– Над костюмами нашими поработайте как следует. Слышите?
– Ты всех перепугаешь до смерти, – заверил Одноглазый. – Они с воплями удерут со стен.
– Было бы неплохо. Все готовы?
Получив подтверждение, я скомандовал:
– Мурген, двигай кругом, справа, легким галопом. Как можно ближе к стене.
Он тронул коня. Мы с Госпожой поехали следом, в двадцати ярдах. Стоило моему коню сделать первый шаг, как две чудовищные вороны плюхнулись мне на плечи. Стая, взмыв из-за холмов, закружила над городом.
Мы приблизились достаточно, чтобы заметить суету на стенах. И впечатляющие же то были стены! Чего никто не удосужился упомянуть: город выстроен на холме, возвышавшемся над равниной на сорок футов.
Судя по всему, здесь нам придется туго.
Со стены выпустили несколько стрел. Недолет, но лишь на самую малость.
Ухищрения. Коварство. Обман. Только так можно справиться с этими стенами, Костоправ.
Освобожденные пленники составили план города, так что о его внутреннем устройстве я был подробно осведомлен.
Въездных ворот – четыре. К ним с четырех сторон света, словно спицы к оси колеса, идут мощеные дороги. Ворота защищены препротивнейшими барбиканами и башнями. И еще – башни вдоль стены, для продольного обстрела по всему периметру. Плохо дело…
На стенах улеглась суматоха. Наблюдая одним глазом за нами, командирами, защитники следили и за нашей ордой, все прибывающей из-за холмов. Наверное, гадали, откуда нас столько взялось.
К югу от Штормгарда нас ждал небольшой сюрприз.
Там располагался воинский лагерь. Громадный. Выдвинутый, наверное, ярдов на четыреста от городской стены.
– Твою же мать!..
Я заорал, предупреждая Мургена об опасности.
Он не услышал. А может, и услышал, но решил, что мне этого никогда не доказать. Мурген пришпорил коня и направил его в промежуток между лагерем и стеной.
С обеих сторон полетели стрелы. И чудесным образом попа́дали наземь, не причинив ему никакого вреда. Въезжая в брешь, я оглянулся.
Этот маленький засранец Гоблин стоял на седле, спустив штаны, согнувшись пополам и тем самым демонстрируя, какого он мнения о Хозяевах Теней и их солдатах.
Естественно, неприятель обиделся. Небо, как поется в шансонах, потемнело от стрел.
Я был уверен, что на сей раз судьба возымеет свое. Но мы ехали слишком быстро, и весь этот град из стрел выпал позади. Гоблин издевательски заулюлюкал.
Это оскорбило кого-то покрупнее.
Молния, непонятно откуда взявшаяся, выжгла в грунте перед нами порядочную дыру.
Мурген перепрыгнул ее. Я – тоже, причем желудок мой подскочил к самой глотке. Я был уверен, что следующая молния уж наверняка кого-нибудь поджарит.
А Гоблин продолжал вовсю потешаться над незадачливыми штормгардцами. Из лагеря хлынула конница. Она не представляла собой опасности – мы запросто могли отскочить. Я постарался сосредоточиться на стене – просто так, на случай если удастся уйти отсюда живым.
Вторая молния обожгла мне глаза, однако также прошла мимо. Хоть и показалось, что она изменила курс перед самой целью.
Когда взор прояснился, я увидел громадного волка, несшегося справа от нас и мерившего землю прыжками, превосходившими даже галоп наших скакунов. Старина Меняющий Облик… Как же вовремя!
Еще две молнии прошли мимо. То-то садовник расстроится, увидев, как изгадили его газон. Завершив объезд города, мы устремились к нашему лагерю. Преследователи отстали и плюнули на свою затею.
Сходя с седла, Могаба сказал:
– Мы вызвали на себя огонь. Теперь известно, с кем предстоит драться.
– Один из Хозяев Теней здесь, – подтвердил я.
– Может быть, еще один – в лагере, – сказала Госпожа. – Я что-то чувствую…
– А где Меняющий Облик? – спросил я.
Тот снова незаметно скрылся. Все только плечами пожали.
– Надеюсь, Меняющий сейчас на их военном совете. Гоблин, шутка была тупая.
– А то! Я словно лет на сорок помолодел.
– И как я сам до такого не додумался? – проворчал Одноглазый.
– Итак, они знают, что мы здесь и нас следует бояться. Но непохоже, что готовятся смазать пятки. Пожалуй, надо прикинуть, как бы надрать им задницу.
– Очевидно, они намерены дать бой вне городских стен, – сказал Могаба. – Иначе не было бы этого лагеря.
– Ага. – В сознании моем вихрем завертелись разнообразные штуки, трюки и уловки, словно я родился военным гением, начиненным под завязку стратагемами. – На эту ночь оставим их в покое. Утром построимся и предложим им сражение, и пусть они идут на нас. Где планы города? У меня появилась идея…
Мы проговорили несколько часов, а вокруг все это время копошилось, обустраиваясь, наше войско. С наступлением темноты я отправил наружу отряды, велев расставить вешки для наших легионов и подготовить кое-какие сюрпризы для противника. А потом сказал участникам военного совета:
– Не стоит перенапрягаться. Вряд ли они ударят, пока мы не подойдем под самые стены. Давайте выспимся. Утро вечера мудренее.
Множество глаз разом уставились на меня, а затем одновременно обратились к Госпоже. По лицам собравшихся прошла волна улыбок, и все удалились, оставив нас наедине.
Бадья со своими людьми отнюдь не валял дурака. Они отправились в холмы и повернули один из ирригационных каналов так, чтобы он снабжал лагерь водой. Я подсчитал в уме: если каждому в день по кружке, то нужно около двух с половиной тысяч галлонов. Считая и животных – три с половиной. Только одной кружки мало. Уж не знаю, сколько воды нес тот канал, однако зря пропадало немного.
Да и рабочей силой разбрасываться не приходилось. Опальские ребята выкопали несколько прудов для хранения воды. Один, в сторонке, – для мытья. Я, как большое начальство, пролез без очереди.
Не успев обсохнуть, я удостоверился, что Могаба не забыл ничего. Часовые расставлены, ограждения устроены, ночной распорядок продуман, Жабомордый не лодырничает, а послан хозяином на разведку. Все хорошо, я могу отправляться на покой.
Наступила Та Самая Ночь.
Переделав все дела и не зная, чем бы еще заняться, я вошел в свою палатку, достал план Штормгарда и снова хорошенько изучил его, затем взялся за переписывание Анналов. Времени на это уходило страсть как много, но дело того стоило. Может, Мурген возьмет часть работы на себя?
Я заполнил три с чем-то страницы и успел немного успокоиться, решив, что Госпожа уже не придет. Тут-то она и вошла.
