Надо что-то делать. Иначе меня опередят.
В нескольких дюймах от моей руки лежал меч… Золотой Молот.
Пожалуй, настоящим колдовством это назвать нельзя, как нельзя назвать оружием нож мясника. Что-то вроде детской ворожбы, всего лишь попытка. Когда-то это было не труднее, чем уронить камень. Сейчас – не легче, чем признаться выбранной жертве в намерении ее прикончить. Я пыталась сосредоточиться на заклинании. Не получалось! Меня захлестнуло отчаяние: знаю же, что надо делать, но на это нет сил.
И вдруг сработало! Почти так же, как бывало когда-то. Удивленная и обрадованная, я прошептала заклинание, пошевелила пальцами – и мышцы вспомнили!
Золотой Молот возник в левой руке.
Вскочив на ноги, я швырнула его и схватилась за меч. Блистающий Молот летел точно в цель. Человек завизжал, как свинья под ножом, и попытался защититься. Но в следующий миг рухнул с проломленной грудью.
Это было потрясающе – победа наивной детской магии над неверием в собственные силы.
Надо бы бежать, но избитое, измученное тело способно было лишь плестись, спотыкаясь на каждом шагу. Значит, придется атаковать второго солдата.
Завидев меня, он в ужасе разинул рот, а потом бросился бежать. Невероятно!
За моей спиной раздался звук, похожий на тигриный всхрап.
В ложбине появился человек – возник будто из ниоткуда. Он что-то бросил, и бегущий рухнул ничком.
Я выбралась из кустов и нашла место, откуда могла видеть и рычавшего по-тигриному грязного раба, и того, кто убил воина. Последний оказался настоящим гигантом, одетым в лохмотья, которые когда-то были мундиром таглиосского легионера.
Карлик медленно обошел заросли, рассматривая павшего от моего броска. Зрелище произвело сильное впечатление. Он обратился извиняющимся тоном к гиганту, занятому поиском своей жертвы, на таглиосском, затем проговорил что-то еще, взволнованно и быстро, на неизвестном мне языке. Все же встречались знакомые слова. Карлик произносил их с благоговейной интонацией, но общий смысл оставался неясным. Он то ли говорил обо мне, то ли благодарил своих богов. Я уловила слова «Предсказание», «Дщерь Ночи», «Невеста», «Год Черепов». Выражения «Дщерь Ночи» и «Год Черепов» я уже слышала в Таглиосе, который славится религиозностью, но и тогда не поняла их значения.
Гигант ворчал. Его происшедшее оставило равнодушным. Он лишь пнул мертвеца ради проверки, а потом, обыскав, обругал его:
– Пустой, гад!
Коротышка обратился ко мне раболепным тоном:
– Прости нас, Госпожа. Мы все утро охотились за этими псами, надеясь хоть чем-нибудь поживиться. Но имущества у них меньше, чем было у меня, когда я томился в рабстве.
– Тебе известно мое имя?
– О да, Госпожа. Ты подруга Капитана. – Он произнес последние два слова с особым нажимом и трижды поклонился, оглаживая при этом большим и указательным пальцем правой руки треугольник черной ткани, торчащий над набедренной повязкой. – Мы охраняли твой сон. Но следовало бы знать, что ты ни в чьей защите не нуждаешься. Прости нашу самонадеянность.
Бог мой, ну и вонял же он!
– Вы еще кого-нибудь видели?
– Да, Госпожа. Нескольких человек, издали. Почти все они бежали.
– А других воинов Хозяев Теней?
– Они заняты поисками, но особого рвения не проявляют. Хозяева послали всего тысячу этих свиней. – Он указал на убитого мной воина. Его спутник тем временем обыскивал тело. – И еще несколько сот на лошадях. Они наверняка направляются в город.
– Могаба им устроит теплую встречу. Постарается выиграть время, чтобы остальные смогли уйти.
– И этот гад пустой, джамадар, – сказал великан.
Карлик в ответ что-то проворчал.
Джамадар? На таглиосском это значит «командир». Правда, раньше, назвав меня Госпожой, подругой Капитана, карлик произнес слово «джамадар» с другой интонацией.
– Вам известно, что с Капитаном? – спросила я.
Они переглянулись. Коротышка потупился и ответил:
– Капитан мертв, Госпожа. Погиб, пытаясь остановить отступление, собрать людей вокруг знамени. Рам видел, как стрела пронзила его сердце.
Я опустилась на землю. Что тут можно сказать? Я знала. Видела собственными глазами. Но не хотела верить. Понятно, что во мне теплилась крохотная надежда, но теперь…
Просто не верится, что боль утраты может быть настолько сильна. Черт возьми, ведь Костоправ был всего лишь мужчиной. Как же я попалась? Не предполагала, что все зайдет так далеко.
Горюй не горюй, ничего не изменишь. Я поднялась.
– Мы проиграли сражение, но война продолжается. И Хозяева Теней еще пожалеют о том дне, когда они решили напасть на Таглиос. Как вас зовут?
Карлик представился:
– Нарайян, Госпожа. – Он ухмыльнулся. – Пошутили со мной. Мое имя шадаритское. – Сам он явно был гуннитом. – Разве я похож на него? – Он кивнул на второго.
Шадариты, как правило, высокие, грузные и волосатые. У великана голова была похожа на клубок витой проволоки, откуда выглядывали глазки.
– Я был разносчиком овощей, пока Хозяева Теней не вторглись в Гондовар и не поработили всех, кто пережил осаду города.
Должно быть, это случилось в прошлом году, еще до того, как наш Отряд пришел в Таглиос. Лебедь и Мэзер тогда выбивались из сил, пытаясь отразить первое нападение.
– А моего приятеля зовут Рам. Он возчик из Таглиоса. Был возчиком, прежде чем вступил в войско.
– А почему он называет тебя джамадаром?
Нарайян взглянул на Рама, ухмыльнулся, обнажив гнилые зубы, и, наклонившись ко мне, прошептал:
– Рам не очень умен. Он сильный и выносливый, как вол, но с мозгами у него слабовато.
Я кивнула, однако объяснение меня не удовлетворило. Эти типы не вызывали доверия. Шадариты очень высокомерны, и дружба с гуннитами у них считается делом позорным. Нарайян же гуннит, к тому же гуннит низкого происхождения, однако Рам относится к нему с почтением.
С другой стороны, никто из них не проявлял враждебности по отношению ко мне. И в тот момент любая компания была предпочтительнее одиночества. Поэтому я сказала:
– Пора уходить, а то здесь еще кто-нибудь появится… Что это он делает?
В руках великана был булыжник весом фунтов десять. Он колотил по ногам убитого, пытаясь расколоть кости. Нарайян остановил его:
– Рам, прекрати. Мы уходим.
Шадарит какое-то время раздумывал с озадаченным видом, затем пожал плечами и отбросил камень. Не объяснив действий своего приятеля, Нарайян сказал:
– Сегодня утром мы видели большую группу, человек двадцать. Может, удастся догнать их.
Для начала это было бы неплохо – меня зверски мучил голод. Последний раз я ела перед битвой. Я поделилась тем немногим, что удалось раздобыть, обыскивая слонов. Рам, утративший интерес к мертвецам, набросился на еду с такой радостью, словно его пригласили на пир.
