– Да, – не оборачиваясь, ответил Сартак. – Матери-по-очагу – такие же воительницы, как и остальные женщины клана. Они умеют сражаться, нападать, обороняться. Но обучение Борты куда разностороннее.
– Это я уже поняла. Ее основательно учат чужим языкам.
Борта говорила на адарланском с той же легкостью, что и Сартак.
– Языки. История и многое другое. Но о той стороне даже я ничего не знаю. Борта молчит, а ее бабушка и подавно.
Каменные стены возвращали каждое произнесенное слово.
– А где же мать Борты? – решилась спросить Несарина.
Плечи Сартака напряглись.
– Ее сульде… на склоне Арундина.
– Какая утрата, – прошептала Несарина, сразу ощутив холод в голосе принца.
– Да, утрата, – согласился Сартак.
– Ее отец жив?
– Неизвестно. Мать Борты встретила его в далеких краях и провела с ним всего одну ночь.
Дерзкая, где-то даже необузданная Борта. Но воинской дисциплины ей не занимать. Несарина вспомнила, как сосредоточенно та вела себя на площадке для состязаний.
– Хорошо, что у нее есть вы и бабушка.
Сартак пожал плечами. Несарина почувствовала: она вступает на опасную тропу, откуда лучше поскорее уйти.
– А ты – хорошая учительница, – вдруг сказал принц.
– Спасибо, – только и могла ответить Несарина.
Все время, пока она рассказывала и показывала руккинам свои навыки, Сартак находился рядом, но говорил мало. Не в его характере постоянно обращать внимание на себя и утомлять чужие уши хвастливыми речами.
– Я был рад убедиться, что легенды не лгали.
Голос принца обрел прежние интонации. Несарина облегченно вздохнула:
– А у вас были сомнения?
Они достигли коридора, выходящего в большой зал. Здесь можно было идти рядом.
– Донесения порою умалчивают о важном. Это заставляет меня сомневаться в их точности.
Озорной блеск его глаз заставил Несарину спросить:
– И о чем же они умолчали, сообщая обо мне?
Большой зал был почти пуст. Только по другую сторону очага виднелась фигура в плаще. Рядом сидел еще кто-то.
Вопрос заставил Сартака оглядеть Несарину с ног до головы. Потом еще раз.
– Они ни слова не сказали о твоей красоте.
Несарина открывала и закрывала рот, ощущая себя рыбой, выброшенной на берег. Подмигнув ей, Сартак шагнул вперед.
– Эдж! – крикнул он.
Так руккины обращались к матери. Несарина узнала об этом утром. Она поспешила вслед за принцем, огибая яму очага. Женщина, сидящая на верхней ступеньке, откинула капюшон плаща.
Несарина почему-то ожидала увидеть согбенную, беззубую старуху. Но спина Хулуны была совершенно прямой. Ее коса оставалась черной, хотя и с прожилками седины. Женщина хмуро улыбнулась Сартаку. Никто не рискнул бы назвать ее лицо молодым, но это было лицо Борты лет через сорок.
Одежда матери-по-очагу состояла из обычных кожаных доспехов и синего плаща, накинутого на плечи. Рядом с Хулуной сидел не кто иной, как Фалкан. Его лицо было не менее хмурым. Сапфировые глаза буравили пришедших. Сартак даже замедлил шаг. Возможно, принца рассердило, что не он первый удостоился внимания предводительницы. А может, он был недоволен самим присутствием торговца при их встрече.
Придворный этикет остался далеко. Подчеркнуто не замечая адарланца, Сартак спрыгнул на первый уступ очажного амфитеатра и пошел прямо к Хулуне. Когда он был совсем близко, она поднялась и обняла принца. Объятие было крепким и недолгим. Ростом Хулуна почти не уступала Сартаку. Несарина залюбовалась ее сильными плечами и крепкой фигурой.
– Печаль все еще гнетет твои плечи. – Хулуна внимательно оглядела Сартака и рукой в шрамах провела по его щеке. – И тревога тоже.
– Я скучал по тебе, эдж, – произнес он, закрыв глаза и склонив голову.
– Льстец, – упрекнула его Хулуна, потрепав по щеке.
Несарина с большим удовольствием смотрела, как принц покраснел.
Пламя очага придавало седине в волосах Хулуны золотистый и красноватый оттенок.
– А вот и лучница с севера залетела в наши края. – Взглянув поверх плеча Сартака, она обратилась к Несарине и слегка кивнула гостье. – Я – Хулуна, дочь Докина, но ты можешь называть меня «эдж». Так меня здесь все зовут.
Едва взглянув в карие глаза Хулуны, Несарина поняла: эта женщина умеет подмечать почти каждую мелочь.
– Для меня большая честь встретиться с вами, – склоняя голову, ответила Несарина.
Мать-по-очагу долго смотрела на нее. Несарина не отводила глаз, стараясь не шелохнуться. Пусть Хулуна высматривает в ней все что угодно.
Наконец взгляд Хулуны переместился на Сартака.
– Нужно поговорить.
Несарина облегченно выдохнула, но не позволила себе даже слегка опустить плечи.
Сартак тоже испытал облегчение, было видно по его лицу. Фалкан молча наблюдал за ними.
– Думаю, эдж, такие разговоры лучше вести наедине, – сказал принц, косясь на торговца.
Грубостью это не назовешь, но и учтивостью не пахнет. Несарина не знала, относятся ли слова Сартака и к ней тоже.
– Тогда это подождет, – махнула рукой Хулуна. – Садись.
– Эдж… – неуверенно пробормотал Сартак.
Фалкан шевельнулся, показывая, что готов уйти. Но Хулуна зыркнула на него, молча приказывая оставаться на месте:
– Хочу, чтобы вы все слышали.
Сартак послушно сел. Легкое постукивание ноги подсказывало, что Фалкан все равно ему мешает. Несарина села рядом. Хулуна вернулась на прежнее место:
– В глубине наших гор пробуждается древняя злоба. Я потратила несколько дней, высматривая ее проявления.
– Эдж…
Чувствовалось, Сартак встревожен не сообщением Хулуны, а тем, что его мать-по-очагу странствовала одна.
– Не забывай, мальчишка: я еще не настолько стара, чтобы сульде падало у меня из рук. – Хулуна сердито посмотрела на принца.
Ни у кого бы и язык не повернулся назвать ее старухой.
– Что именно заставило тебя говорить о древней злобе?
Хулуна быстро оглядела зал – нет ли кого рядом.
– Что заставило? Разграбление гнезд рукков. Ночью оттуда украли яйца. Исчезло несколько птенцов. Бесследно.
Сартак вполголоса грязно выругался. Несарину удивило, что он позволяет такое в присутствии Хулуны. У нее самой от слов предводительницы свело живот.
– Расхитители гнезд десятки лет не осмеливались соваться в наши горы, – сказал принц. – Осмелели, значит. Но тебе, эдж, все равно не стоило гоняться за ними одной.
