– Хочу, чтобы ты их нашел, – сказала Хулуна.
– Эдж, может, и есть надежда отыскать яйца. А птенцы, скорее всего, уже мертвы.
– Эти твари дорожат добычей. В их коконах птенцы могут долго оставаться живыми… Хотя, пожалуй, ты прав. Они сожрали и яйца, и птенцов.
Гнев исказил лицо Хулуны, и Несарина увидела воительницу. Такой же воительницей становилась Борта.
– Как только произойдет новая кража, ты отправишься на поиски. И напомнишь этим грудам дерьма, что мы не смотрим сквозь пальцы на похищение наших птенцов.
Она кивнула Фалкану:
– Когда настанет время, ты полетишь вместе с ними. Может, там и найдешь ответы.
– Но почему надо ждать? – спросила Несарина. – Почему не выследить харанкаев и не наказать?
– Потому что пока у нас нет неопровержимых доказательств, – ответил Сартак. – А если мы ударим без повода…
– Харанкаи – давние враги рукков, – пояснила Хулуна. – Когда-то между ними происходила настоящая война. Это было раньше, чем степные конники поднялись в горы.
Она тряхнула головой, словно прогоняя мысли о далеких временах:
– И потому эти сведения нужно держать в тайне. Не хватало только, чтобы руккины и рукки вылетали отсюда, обуреваемые гневом. Паника нам тоже ни к чему. Передай, чтобы бдительнее следили за гнездами, но причину не называй.
– Как скажешь, эдж, – ответил Сартак.
– А теперь мне надо поговорить с моим капитаном, – сказала Хулуна, поворачиваясь к Фалкану.
Тот незамедлительно встал:
– Я целиком в вашем распоряжении, принц Сартак.
Изящно поклонившись, Фалкан ушел. Когда его шаги стихли, Хулуна заговорила вполголоса:
– Неужели все начинается заново? – Она мельком взглянула на Несарину. – Спящий пробудился.
– Эраван, – выдохнула Несарина.
Ей показалось, что пламя очага качнулось в ответ.
– Эдж, ты знаешь о нем? – спросил Сартак, пересаживаясь на место Фалкана.
– Ты видела их, – продолжала Хулуна, пристально глядя на Несарину. – Его исчадий тьмы.
Несарина поставила заслон воспоминаниям, рвущимся на поверхность:
– Да, видела. На нашем континенте, в Морате, он создал из этих чудовищ целую армию. И она продолжает разрастаться.
– Отец знает? – спросила Хулуна у Сартака.
– Обрывки сведений. Целостной картины нет. Его горе…
Сартак повернулся к огню. Хулуна коснулась его колена.
– В Антике напали на целительницу из Торры, – сказал он.
Хулуна выругалась, столь же грязно, как ее сын-по-очагу.
– Мы думаем, к нападению причастен кто-то из ставленников Эравана, – продолжал Сартак. – Я пробовал говорить с отцом о своих догадках и понял бессмысленность этих попыток. Мне вспомнились твои сказания, и я решил не тратить время понапрасну, а полететь сюда. Быть может, ты знаешь что-то, чего не знаю я.
– А если я скажу тебе? – Взгляд Хулуны стал свирепым, как у рукки. – Если я тебе расскажу все, что мне известно об этой угрозе, как ты поступишь? Опустошишь все гнезда, соберешь воздушную армию и полетишь через Узкое море, чтобы не вернуться обратно?
У Сартака дернулся кадык. Несарина вдруг поняла: он летел сюда не за ответами.
Возможно, принц и сам достаточно знал о валгах, чтобы решить для себя, какую позицию занять перед лицом угрозы. Он прилетел, чтобы заручиться поддержкой своих соратников. Поддержкой этой женщины. Хаган и вся империя могли думать, будто он командует руккинами. Но в здешних горах законом было слово Хулуны.
Не так уж далеко отсюда, на молчаливых склонах Арундина… стояло сульде ее дочери. Хулуна хорошо знала цену жизни. Вряд ли она позволила бы своей внучке отправиться с легионом на Эрилею. Возможно, она вообще запретит руккинам Эридунского клана участвовать в войне.
– Если у нас зашевелились харанкаи, а на севере пробудился Эраван, опасность грозит нам всем, – осторожно сказал Сартак и склонил голову. – Но я очень хочу услышать о том, что тебе известно, эдж. Возможно, ты знаешь такое, о чем давным-давно забыли королевства Эрилеи. Время и междоусобные войны ослабляют память. Странно, что наш народ, живущий далеко на юге, знает эти истории, хотя войны демонов никогда не велись на нашей земле.
Хулуна долго смотрела на них обоих, затем с легким кряхтением поднялась на ноги:
– Вначале я должна поесть и отдохнуть. Потом расскажу.
Она посмотрела на выход из пещеры. Неяркое солнце серебрило каменные стены.
– Сюда движется буря. Я ее обогнала. Скажите остальным, пусть приготовятся.
Хулуна покинула очаг. Несарина смотрела ей вслед. Шаги предводительницы были усталыми, но она не позволяла себе горбить спину или опускать плечи. Это была походка воина: ни одного лишнего движения.
Несарина думала, что Хулуна отправится на ближайшую кухню, но та открыла дверь помещения, в котором находилась библиотека.
– Она является нашей Хранительницей Сказаний, – пояснил Сартак, перехватив взгляд Несарины. – Рядом с книгами и свитками пробуждается ее память.
Мать-по-очагу, знающая историю руккинов. Этому Несарина не удивлялась. Но Хулуна обладала священным даром Хранительницы Сказаний. Редким даром помнить и рассказывать историю и легенды всего мира.
Сартак встал и тоже покряхтел, разминая затекшие ноги:
– Хулуна никогда не ошибается в предсказании бурь. Надо предупредить руккинов. Ты пройдешься по здешним ярусам. Я слетаю на две соседние горы.
Несарина не успела спросить, есть ли здесь кто-то вроде младших командиров, кому она должна в первую очередь сообщить. Принц был уже возле Кадары.
И опять она осталась наедине с мыслями, а мысли – не из приятных. Тут тебе и обезумевший торговец, решивший охотиться на пауков, чтобы вернуть молодость или хотя бы узнать, как затребовать свои годы у стигианских паучих Эрилеи. Несарина представила этих тварей, проникающих в гнезда и пожирающих беззащитных птенцов. Чудовищнее всего, когда страшная легенда оказывается правдой.
Наверное, Эраван созывал под свои знамена все самое темное, страшное и отвратительное, что обитало в этом мире.
Несарина старательно растерла ладони, чтобы заставить тепло разлиться по телу. В здешних коридорах было ненамного теплее, чем в большом зале.
Близится буря. Надо просто говорить об этом всем, кто ей встретится.
Пройдя несколько шагов, Несарина хлопнула себя по лбу. Как же она раньше не догадалась? Нужно прогуляться наверх, к Борте, и о буре узнает все гнездо.
Буря атаковала горы вечером, едва стемнело. Огненные когти молний рвали небо. Раскаты грома сотрясали не только склоны, но и все, что находилось в толще.
