Они все склоняли, я прошел намеренно очень близко, принц побледнел, будто увидел саму смерть, а я прошел замедленно и неспешно через расступившуюся, как море перед Моисеем, толпу.
Он застыл, уж не знаю, к чему приготовился, а я сказал сладким голосом:
— А, ваше высочество!.. Вы уже здесь? Как спалось?
Он хрипел, что-то пытался выговорить, на него посматривали с недоумением, только двое его ближайших подручных смотрели на меня с таким изумлением и ненавистью, что было понятно, эти вот точно спускались с его сыном в раскаленные щели.
— Бла… га… дарю, — просипел он наконец.
— Вот и хорошо, — сказал я, — отсыпайтесь. Жизнь, она такая, неизвестно, когда снова поспать придется.
И прошел мимо, оставив его и приближенных в оцепенении, загадочные слова на всех действуют, как взгляд гюрзы на лягушку, сам на такое все еще попадаюсь.
В малом зале навстречу поспешил сенешаль, лорд малой печати Фридрих Геббель, уже не настолько важный и породистый, на лице смятение, а в глазах испуг. Богатая одежда потускнела, а золотая цепь на груди болтается как-то неприлично жалко.
— Сэр Ричард! — воскликнул он в изумлении. — Как хорошо!..
— Правда? — спросил я любезно.
— Ну да, — вскричал он, — это замечательно!..
— Спасибо.
— Но мы вас не ждали, — сообщил он и уточнил торопливо, — так быстро. Вы к Его Величеству?
— Да, — ответил я, — хотелось бы доложить о результатах.
— Я сейчас ему сообщу, — сказал он торопливо, — а он ответит, когда сможет изволить вас принять…
Я пошел за ним следом, придворные кланяются и провожают меня такими взглядами, что понятно, уже похоронили и на могилке сплясали.
Стражи у двери королевского кабинета скрестили передо мной копья, но на лицах такое изумление и страх, что я достаточно решительно отстранил древки и толкнул двери, опередив даже сенешаля.
Фальстронг разговаривает с сэром Клифтоном Джонсом, доверенным личным секретарем, оба обернулись с недовольными выражениями лиц, но, когда увидели, кто вошел, у Клифтона из рук выпали гусиные перья, а Фальстронг выпучил глаза и застыл.
Я сказал весело:
— Сэр Фридрих… сэр Клифтон… вы можете пока немножко отдохнуть и набраться сил для нового рывка в работе. А мы с Его Величеством поговорим о веселых делах. Мы оба, вообще-то, люди веселые. И такие забавы любим…
Фальстронг, не отрывая от меня изумленного взгляда, торопливо подтвердил:
— Да-да, отдохните малость… Прибыл сэр Ричард, а это значит, хлопот будет полон рот.
Сенешаль так и не успел переступить порог, а Клифтон поспешно поднял перья и заспешил в коридор, уже оттуда поклонился.
— Ваше Величество…
Когда двери за ними захлопнулась, Фальстронг сказал жадно:
— Господи, кто бы подумал… Садитесь, сэр Ричард, рассказывайте! Что подать — еды, вина?
Я отмахнулся.
— Неужели вы думаете, что я там внизу не поел как следует? Об этом мужчины думают в первую очередь. Во вторую — о спасении Отечества. Нет, чуточку раньше все-таки о бабах. И уж потом о всяком личном…
Я сел в указанное кресло, с наслаждением вытянул натруженные ноги. Фальстронг посмотрел на них, снова на меня, властно хлопнул в ладоши.
Двое слуг начали вносить еду и питье.
— Но вы, — сказал он быстро, — как я понял по вашему победному виду, справились? Уже? Так быстро?
— Ничего себе «уже»! — возразил я. — Там внизу непонятно насчет времени, но суток двое прошло?
Он вскричал потрясенно:
— Вид у вас такой, знаете ли… Но как, как вам удалось?
— Легко, — ответил я с небрежностью. — Это у вас скворцы или рябчики такие мелкие? А что, это было правда трудно?
Он огрызнулся:
— Неужели я похож на шутника?.. Трон вообще отбивает способность острить. Знаете ли, сэр Ричард, начинаю верить в то, что о вас поговаривают…
Я деловито обгладывал жареных птичек, косточки в духе времени гордо выплевывал на середину стола.
— Я сам верю, — признался я, — что я весь из себя. И замечательный так вообще!
Он пробормотал:
— О замечательности не упоминали, а вот о многом другом… Сэр Ричард, я все еще не могу поверить… Это же терьярдер… он же был непобедим!
Я отмахнулся.
— Да все получилось просто. Он бросился на меня, я тут же наутек. Он погнался и на крутом повороте поскользнулся… а там внизу бездна. Так и ухнул туда с разгону. Я сам видел, как тот напоролся на острые камни, издох, а потом сгорел в лаве.
Он смотрел ошалело.
— Погнался? Поскользнулся? На чем можно поскользнуться, там же сухо, выжжено!
— Ваше Величество, — сказал я с укором, — такие неудобные вопросы задаете, за столом… Разве я не сказал, что убегал?
Он смотрел непонимающе, потом толстые губы разошлись в улыбке.
— Ну, сэр Ричард, уж в это не поверю. Ни один мужчина в таком не признается. Вы как-то иначе его убили, но понимаю, секрет героя… Еще вина?
Я покачал головой.
— Спасибо, Ваше Величество. За обратную дорогу в самом деле проголодался. Как идут приготовления к вторжению на территорию агрессора и душителя свобод мирного населения?
Он запнулся, некоторое время молчал, осторожно подбирая ответ, наконец сообщил тихо:
— Я уже разослал гонцов в приграничные с королевством Турнедо земли. Должны разузнать, как там и что, привезти подробные доклады, а я решил бы, как точнее поступить… Но теперь, когда вы вернулись… гм… так быстро, я понимаю, что некоторые вещи надо ускорить.
Я прожевал, запил вином и сказал почтительно:
— Вы, как всегда, говорите и поступаете мудро. Уверен, что и на этот раз ваше решение будет взвешенным, и потом быстрым, точным и для всех неожиданным. А я, Ваше Величество, отчитавшись о сделанном, с вашего позволения отправлюсь немного отдохнуть.
Он сказал поспешно:
— Да-да, дорогой сэр Ричард, после таких трудов!
Я поднялся, поклонился.
— Ваше Величество…
— Ваша светлость, — ответил он.
Я отступил и вышел за дверь. Сенешаль и личный секретарь все еще там, бурно совещаются, но умолкли на полуслове, как только отворилась дверь королевского кабинета.
— Продолжайте-продолжайте, — сказал я. — Меня уже здесь нет, я уже там, за облаками, там, за облаками…
Оба все так же молча и озадаченно смотрели вслед, пока я не скрылся за поворотом извилистого коридора.
Через Варт Генц, как понимаю, в свое время прошли орды Тьмы, это было тридцать с лишним лет тому назад. Были уничтожены все церкви и священники, но когда я ехал по этим местам с Гуголом и Сизигмундом два-три года тому или чуть больше, еще тогда удивлялся, что не заметил особенной какой-то нечисти.
