— Все верно, Ваше Величество. Именно так можно выжать все соки из подданного, чтобы падал на вашей службе и радовался, что ему позволили работать!
Он странно посмотрел на меня.
— А что… Ах да, вы же старые книги читали!
Мы мчались впереди, чуть обогнав телохранителей, чтобы пыль оставалась сзади, только Бобик не желает уступать, но он больше рыщет по сторонам, привычно отлавливая зверей и на ходу пихая обомлевшему Фальстронгу в руки.
Зеленая цветущая земля без всякой причины сменялась выжженной пустыней, где копыта стучат грозно и гулко, словно мчимся по деревянному настилу над бездной, горы вдали выглядят странно объемными, словно настоящая жизнь там, а здесь — нечто серое и плоское.
Справа и слева от дороги поля и огороды, дома добротные, почти при каждом сад, собаки трусливо лают из-за заборов, но Бобик игнорирует великодушно, впереди целый мир под лучами бледного мутного солнца.
Правда, трижды пришлось сворачивать, как мне казалось, без всякой причины, но телохранители были непреклонны настолько, что даже Фальстронг не мог спорить.
— Зачарованный лес, — говорили в первом случае.
— Заколдованный плес, — говорили через какой-то десяток миль.
— Долина с дурной славой, — твердили в третьем случае, — здесь никто не селится…
Я со злостью и раздражением подумал, что совсем уже достали эти зачарованные леса, заколдованные болота, пески с дурной славой или долины, куда заходить нельзя! Человек везде должен ходить и везде все портить, у него натура такая. Ничего, когда-то у меня дойдут руки, чтобы показать всем, что царь природы — человек, а все остальные… знаете хто. И где.
Фальстронг, несмотря на мои опасения, в седле держится хорошо, хотя и устает к концу дня неимоверно. Конницу мы догнали в первый же день, я охнул, увидев среди военачальников высокую фигуру принца Марсала.
Рослый, в великолепно подогнанных доспехах, украшенных золотой чеканкой, он едет на огромном черном жеребце, заметно возвышаясь среди своих вассалов, вокруг него постоянно снуют оруженосцы, пажи, гонцы.
Я покосился в сторону Фальстронга, он перехватил мой взгляд, криво усмехнулся, но ничего не сказал.
— Ваше Величество, — спросил я дипломатично, — принц Марсал, видимо, обладает выдающимися талантами полководца?
Фальстронг поморщился.
— Не обладает.
— Тогда… он хороший дипломат?
— Мы не на переговоры едем.
Я сделал еще одну попытку:
— Руководитель? Умеет устроить лагерь и организовать его оборону?
Он буркнул:
— И не пытайтесь угадать. Хотя… возможно, поняли, только хитрите, не хотите меня обидеть. Верно?
Я ответил осторожно:
— Вы как заботливый отец хотите, чтобы ваш сын был постоянно под вашим присмотром, а то во дворце может попасть под дурное влияние.
Он скривил левую половинку лица.
— Вот-вот, очень дипломатично. Да, я ему не доверяю, это хотите сказать?
— Ну, не так прямо…
— А я вот прямо, надоело вилять. И потому он здесь, под надзором. А трон пока временно находится под защитой Эразма. Он спокойный и рассудительный, и не так глуп, как кажется. Просто ему нравится его беспечная жизнь, и не нравится служба, а что быть королем — это служить, он уже понял.
— Надеюсь, не только на сына вы оставили все правление в ваше отсутствие?
Он фыркнул.
— Конечно! В основном на свой Тайный Совет. Там старые зубры, все видят и все понимают. Их с места не сдвинуть…
Тяжелая рыцарская конница постепенно осталась позади. Мы вырвались далеко вперед в сопровождении сотни лучших из лучших, которые считаются телохранителями, хотя Фальстронг зовет их просто почетным эскортом.
Я все смотрел по сторонам и дивился жизнестойкости человеческой натуры. Совсем недавно здесь прошли жестокие орды, всех убивая и все уничтожая на своем пути, но уцелевшие в лесах настолько быстро все восстановили, что уже и следов нет чудовищного нашествия. Омниа мэа мэкум порто, как верно говорили эллины. Лишь бы сам человек остался жив, а восстановить сможет все, потому что в нем есть намного больше…
Наконец впереди замаячила высокая крепость, а через несколько минут из туманной дымки выплыла еще одна, подальше. Когда подъехали ближе, я рассмотрел, что обе крепости разделяет довольно широкая река.
Фальстронг протянул вперед руку.
— Граница между Турнедо и Варт Генцем проходит по этой реке. Здесь единственное место, где ее можно перейти вброд.
Я сказал догадливо:
— Потому здесь и выстроили крепость, чтобы его контролировать?
— Верно.
— А на той стороне, — сказал я, — крепость турнедцев?
— Быстро соображаете, — сказал он поощрительно. — Да, это их крепость. И выстроена с той же целью. Все мы, увы, одинаковые.
Я придержал коня, Фальстронг немного обогнал, но оглянулся и тоже перевел коня на шаг.
— Что-то случилось?
— Не хочу, — объяснил я, — чтобы они нас заметили. Насколько понимаю, когда начнем переправу, начнут осыпать наших стрелами…
— Верно, — согласился он, лицо довольное, заметил мою якобы невольную оговорку, когда я назвал его войска «нашими», — но потери будут небольшими. Даже крохотными. Когда идет такая масса, а стрелков раз-два и обчелся…
— Да, — согласился я, — но сразу же отправят гонца к Гиллеберду, что, мол, вартгенцы переправились через реку, крепость будем держать, сколько сможем…
Он пожал плечами.
— Даже если попытаемся окружить сперва полностью, они пошлют гонца на быстром коне, как только начнем переправляться через реку. А вы видите другой вариант?
— Конечно! — воскликнул я.
Все замки и крепости несокрушимы только за счет своих стен и ворот, а гарнизон всегда крохотный. Бывало, что известные и крупные крепости охраняли один-два рыцаря и десяток простых солдат, однако захватить их не удавалось, так как сброшенный сверху камень сметал десятки закованных в лучшую сталь рыцарей, а с высоких стен легко отпихивать баграми все лестницы.
Но я в самом деле старые книги читал, в одной из них сказано, как юный Карл начал свое царствование. Получив от отца в управление самую неудобную и бедную часть королевства, он сразу же столкнулся с тем, что герцог Гунольд отказался признавать его власть и захватил всю Аквитанию. Крепость Гунольда была на противоположном берегу большой и бурной реки, могучая и неприступная. Чтобы захватить ее, понадобилась бы осада целой армии в течение нескольких лет, а у Карла не было ни армии, ни множества лет в запасе.
В страшную холодную ночь, когда бушевала гроза, волны поднимались выше головы, а гром раскалывал небо, Карл отобрал из своего отряда двенадцать героев, велел всем раздеться, оставив при себе только мечи, и в таком виде они переплыли бурную реку.
