У меня перехватило дыхание от ее ослепляющей красоты, она не просто красивая, в ней все так же слиты воедино ум и воля, выдвинутый подборок сейчас вообще выпячен в ярости.
— Я эльф, — ответил я.
Мои слова чуточку отрезвили, она замедлила шаг.
— Ты? — вскрикнула она. — И ты готов помочь эльфийке убить человека?
Она остановилась напротив меня совсем близко и закинула голову, чтобы смотреть мне в лицо.
— Конечно, — ответил я убежденно. — Тем более что ты теперь не просто посторонняя эльфийка! Мы с Астральмэлем поговорили тогда наедине, он признался, что у вас очень опасная жизнь разведчиков, и потому мы с ним заключили союз аменгерства…
Она ахнула, отшатнулась.
— Что? Он не мог так поступить со мной!
Я сказал мягко:
— Он очень тебя любил, Гелионтэль. И очень хотел, чтобы ты не осталась одинокой.
— Но… ты человек!
Она посмотрела на королеву отчаянными глазами, в них вспыхнула такая отчаянная просьба о помощи, что королева судорожно вздохнула, будто ее сдавили и продолжают давить огромные невидимые руки, и обратила на эльфийскую разведчицу скорбный взгляд, полный любви и жалости.
Мне показалось, что королева все-таки выглядит достаточно удивленной, что, вообще-то, не по-королевски, монархи должны держать лица непроницаемыми, даже я это уяснил, перевела взгляд на меня, вздохнула, на лицо набежала легкая тень.
— Что скажешь ты?
Я ответил твердо:
— От своих прав отказываться не собираюсь!
— Но это и ответственность, — произнесла она безнадежным тоном. — Почему вы, люди, не боитесь ответственности?
— Это пока не боимся, — заверил я, — потом будут бояться. Но я сейчас и здесь, потому я тверд в отстаивании своих законных прав!
Гелионтэль смотрела на королеву умоляющими глазами, та тяжело вздохнула и покачала головой. Драгоценные камни на короне таинственно заблистали.
— Дорогая Гелионтэль, — произнесла королева очень мягко, — наш мир основан на мудрых законах, которые даже короли не смеют нарушать… Левират, ужичество, аменгерство — это священные законы, что сохраняют наш народ в неприкосновенности. И если Астральмэль стал аменгером этого человека, то этот Ричард по нашим законам… я слышала, что они есть и у людей… получает все имущество Астральмэля, его одежду, оружие, драгоценности, жену, даже несмотря на то, что у Астральмэля есть братья и другие родственники. Да ты и сама это все хорошо знаешь…
Гелионтэль, повесив голову, покорно шагнула ко мне, маленькая, хрупкая и прекрасная в своем горе. Я нежно обнял ее за плечи, прямо взглянул в лицо королевы.
— Теперь она принадлежит мне, — сказал я. — И я твердо клянусь помочь ей отомстить за моего аменгера Астральмэля… Ты слышишь меня, милая? Я помогу.
Гелионтэль посмотрела на меня исподлобья.
— Ты? Я все еще не могу поверить…
Я сказал с нажимом:
— Ты же умная, Гелионтэль! Ты бывала за пределами эльфийских земель, ты знаешь больше этих дураков, прости, они твои сородичи, но вообще у таких, как мы, в сородичах должны быть все умные люди, эта связь выше, чем кровная! В отличие от других эльфов ты знаешь, что у нас, людей, все не совсем так, как у вас. Вы никогда не воюете друг с другом, у вас вообще нет такого понятия, потому вам кажется, что если конта Астральмэля убил человек, то все люди и виноваты!
Она произнесла потерянно и печально:
— Да, так думаю даже я! Можешь представить себе, что думают остальные!
— Люди разные, — возразил я, — потому и воюют друг с другом. Ты знаешь, я уже говорил в прошлую нашу встречу, мой народ живет с эльфами в мире… а здесь я создаю такое же государство!
Она смотрела исподлобья, но промолчала, однако королева спросила холодным и прозрачным голосом, похожим на журчание высокогорного ручья:
— Ты уже и тогда был… сеньором?
— Нет, — признался я, — просто я взрослею быстро в этом мире.
— Ты теперь у людей главный герцог? — переспросила она. — Я что-то о тебе слышала… Старший из герцогов? Первый после короля?
Я так же прямо посмотрел ей глаза.
— Сказать по правде, я больше, чем герцог. Я завоевал огромное и богатое королевство, а короля низвергнул. Просто я был занят и не успел еще надеть корону. Но я король… и больше, чем король! Если примете мою сторону, то сумеем дать счастье своим народам и всем проживающим в них существам, если подчиняются нашим законам, обычаям и национальным особенностям, а не только себе любимым. Да будут прокляты те ничтожества, что добиваются власти только для того, чтобы возвыситься над другими!
— А ты над чем?
Я вздохнул.
— Ваше Величество, посмотрите в мои предельно честные глаза и увидите, я не вру. Сейчас трое королей у меня на побегушках, я возглавляю их армии. Вот думаю, куда их направить… Как вы думаете? Сейчас выстраиваю защиту против войск одного очень опасного правителя из числа людей, а потом… куда бы двинуть такую силу? Кого бы смести с лица Земли?
Они затихли, мне показалось, что наконец-то проняло. У людей, как они знают, кто не с ними, тот против них. Эти животные не понимают, что можно быть ни за тех, ни за тех.
Я выдержал паузу, сказал уже мягче:
— Может быть, если вы такие нежные и трепетные, мне лучше обратиться к темным эльфам?
На меня посмотрели с недоумением, наконец Кромантоэль, советник королевы, спросил нерешительным голосом:
— А это кто такие?
Я порылся в памяти, развел руками.
— Да есть много толкований. Одни говорят, что они чем-то прогневали светлых богов и теперь выходят только по ночам. Другие говорят, что и днем тоже, но смотрят только в землю и не смеют поднять лицо к солнечному небу. А кто говорит, что это вообще эльфы, что служат Злу. Я, конечно, Зло не одобряю, но когда тонешь, то схватишься и за гадюку…
Королева поморщилась, в голосе прозвучал тяжелый сарказм:
— Ты человек, что бы ты о себе ни говорил. А насчет темных эльфов вас обманули. Не бывает никаких темных! Есть просто эльфы. Это люди бывают темные, светлые, грязные, подлые…
Я вскинул руку, сказал просительно:
— Ваше Величество, не распаляйте себя, а то еще прибьете, а я же такой хороший… где-то в глубине души, а насчет Гелионтэль я еще не успел ни с кем заключить аменгерство на случай моей красивой гибели. Раз темных нет, чем я, признаться, огорчен до глубины моей мохнатой души, мир заметно обеднел, то мы с вами, как светлые и чистые исторически и неразрывно, обязаны идти вместе по пути прогресса и процветания чего-то там важного, а для нас — взаимной выживаемости благодаря примитивной взаимопомощи. Я вам спинку почешу, вы — мне. В смысле, вы поможете мне уменьшить угрозу со стороны людей, которые потом и до вас доберутся, а я клятвенно обещаю сделать этот лес абсолютным заповедником! И никому не позволю сюда входить… без вашего разрешения.
