Механик тем временем аккуратно и быстро орудует ложкой. Подождав минуту, начинаем вежливый допрос. Заодно снова тренируемся в разговорном немецком.
– Как тебя зовут? Сиди!..
– Гефрайтер Карл Шекк, герр гауптман. – Немец непроизвольно пытается вскочить, но после команды продолжает сидеть в напряженной позе. Беру еще паузу на пару минут, делая вид, что всемерно увлечен процессом вылавливания остатков мяса из банки, затем, когда пленный тоже увлекается поглощением консервов, задаю свербящий сознание вопрос:
– Скажи мне, Карл Шекк, почему ты с такой лёгкостью согласился помогать врагам кайзера?
Тот от неожиданности дёргается, чуть не роняя остатки завтрака на пол, кидает на меня взгляд, затем отводит глаза и, решительно вздохнув, отвечает:
– Герр гауптман, эта война бессмысленна. Из-за того, что какой-то сербский гимназист застрелил какого-то австрийского герцога, десятки и сотни тысяч солдат сейчас убивают друг друга. Французы, англичане, русские, немцы, австрийцы… Я только наполовину немец, моя мать – чешка. И я помню, как на нас смотрели чванливые бюргеры, гордящиеся тем, что в их жилах течет только германская кровь… Воевать за германского императора? Я хочу остаться в живых и вернуться к семье. Если выиграете вы, это когда-нибудь случится, если нет – меня ждет полевой суд и, в лучшем случае, – двенадцать – шестнадцать лет тюрьмы… Кайзер обещал, что все солдаты вернутся домой еще до того, как с деревьев упадут листья. Скоро они упадут в третий раз, а войне не видно конца…
Это лирическое отступление прерывается появлением дозорного, скороговоркой докладывающего о появлении противника. Команда «К бою!», расчёты быстро занимают места возле своих «гансокосилок», я оглядываю местность в открытую амбразуру. В бинокль хорошо видно искомую цель… Раз, два, три… Десяток немцев шагает по дороге, глазея в разные стороны, типа, внимательно осматривая местность. Дистанция – метров восемьсот… Ага, а вот за ними на безопасном расстоянии появляется походная колонна. Добро, ждём, пока они полностью залезут в ловушку. Когда до головняка останется метров сто, открываем огонь…
– Внимание сюда! Правый борт, первый пулемёт работает по выходу из леса, четвертый – по головному дозору, второй и третий – косят колонну. Левый борт, пятый и шестой смотрят за тылом, остальные – заряжающими к орудиям. – Дую в переговорную трубу для связи с «носовой» орудийной башней в орудийную башню. – …Николай Спиридоныч, дистанция – около версты, здесь прицел…
– Знаю, вашбродь, знаю, – ворчит в ответ старый вояка-артиллерист. – Яго благородь прапорщик Медведев ужо объяснил усё… Справимси…
Второй пушкарь в ответ на мой немой вопрос кивает головой, типа – в курсе, и исчезает за бронедверкой. И последнее…
– Шекк, как только начнётся стрельба, заводи двигатели. Надеюсь, у тебя это быстро получится? – на последней фразе добавляю немного угрозы в голосе.
– Яволь, герр гауптман! – Пленный автоматически вскакивает.
Вот-вот, не зли герра гауптмана, он, когда злой, – очень опасен…
* * *
Ждём, ждём… Гансам осталось пройти совсем немного, каких-то двести шагов. Но дозор останавливается, старший, скорее всего, унтер-офицер, начинает осматривать местность в бинокль… Поворачивается в нашу сторону… Блин, да хватит пейзажами любоваться, шагай давай! Тебе до встречи с Создателем совсем немного осталось!.. Вот, молодец, подал команду, движение возобновилось… Мельком оглядываю свой экипаж, бойцы тоже нервничают. Кто-то облизывает внезапно пересохшие губы, кто-то бездумно поглаживает рукоятки «максима»… Глаза прикипели к прицелам, осталось подать команду, и… Пятьдесят шагов… Ну, шагайте… Двадцать… Всё!
– Огонь!
Пулеметы разом выплёвывают очереди, вагон наполняется пороховыми газами и грохотом, через который прорывается рявканье пушек… Ничего еще не понявшие немцы валятся на землю, головной дозор как ветром сдуло. Немецкая колонна рассыпается, опомнившиеся зольдатены порскают с дороги в разные стороны, пытаясь укрыться от флангового огня…
Якушевич только с шестого или седьмого выстрела накрывает пехоту, но затем, пристрелявшись, начинает «ощипывать» колонну, как опытная хозяйка курицу, стараясь не пустить никого обратно в лес… Вторая пушка приходит на помощь пулемётчикам, и кустики вдоль дороги сначала прореживаются снопами картечи, затем, чуть подальше, покрываются шапками разрывов осколочно-фугасных снарядов… По броне барабанит ответная очередь, затем еще и еще… Успели развернуть пару МГ? Да пожалста!.. В ответ улетает несколько 57-миллиметровых «бандеролек», и, по-видимому, как минимум две из них доходят до адресатов… Немецкие машингеверы смолкают, и это служит сигналом к поспешному драпу тех, кому повезло и кто может еще передвигаться на ногах…
Вдогонку выпускается еще несколько очередей, и наступает относительная тишина, нарушаемая лишь негромким шипением пароотводов, звяканьем стреляных гильз под ногами, тарахтеньем движков на холостом ходу, кашлем и кхеканьем бойцов.
– Осмотреться, доложить о потерях! И открыть люки, проветрить тут всё, дышать нечем!
– Вашбродь, потерь нет. Ни ранетых, ни убитых, – докладывает улыбающийся во весь щербатый рот унтер. – А здорово мы их!.. Причесали…
Вылезаю на свежий воздух, достаю папиросу из портсигара, закуриваю и с отвращением выкидываю. Надышался уже, блин, всякой гадостью… И тут же замираю, превратившись в одно большое ухо! С восточной стороны доносится приглушенная расстоянием какофония боя. Пулемётные очереди, пушечный грохот, разрывы. Ноги сами несут назад, командую Шекку: «Поехали!» и остальным: «К бою!», после чего объясняю причину спешки…
Как только въезжаем на Центральную, бегу искать Анатоля, но фельдфебель Осипов, старый седоусый ветеран докладывает, что штаб-ротмистр оставил командование на него, а сам убыл для отражения атаки на восточный блокпост. И увёл туда все четыре автомобиля с пушками. Пока идем в «штаб», где есть связь, бой в отдалении начинает стихать. Телефонист быстро соединяет с КП «Восток», через минуту слышу довольный голос Дольского:
– Господин капитан, атака отбита. Подробности при личной встрече, буду на станции через пятнадцать минут.
Этого времени хватило на две папиросы и стакан горячего чая, поднесенного хитрым фельдфебелем в надежде узнать, как мы повоевали. Секретом это не являлось, потому как экипаж броневика уже вовсю давал блиц-интервью всем желающим, и Осипов получил исчерпывающие ответы на свои вопросы. За окном слышно тарахтение автомобиля, и почти моментально в штабной комнате появляется Анатоль, нетерпеливо ждущий новостей:
– Ну, Денис, рассказывай!
– Слушаюсь, господин штаб-ротмистр! Если коротко, то выехали на место, замаскировались. Бойцы, наверное, все берёзки с осинками в округе срубили, чтобы навесить на броню. Стали похожи на рощу с колёсами. Дождались, пока гансы вытянутся из леса на дорогу, и дали со всех стволов. Трупы не считали, навскидку – около двух рот немцы потеряли. Сейчас приехали тебя пограбить на предмет пополнения боекомплекта. Ну, а теперь ты докладывай, где был и что делал.
