Плужников потряс головой. Сознание окончательно прояснилось. И Плюху стало как минимум ясно, что его друзья живы, что они забрали после схватки тело несчастного сталкера. Впрочем… Егор почувствовал противный холодок… Живыми могли остаться далеко не все. Но думать об этом не хотелось. Он снова как следует тряхнул головой. И дал себе конкретное указание: «Иди к своим, все им расскажи и все узнай у них». Указание было абсолютно точным и правильным, вот только, говоря откровенно, и рассказывать, и узнавать было страшно. Правда, внутренний голос ему подсказал, что смертей больше не было, но это оказалось одним из тех немногих случаев, когда разведчик не очень-то верил своему чутью. Сильно хотел поверить, но еще сильней опасался потом разувериться.
Но чутье на этот раз не подвело. Еще за полусотню шагов до пещеры Плюх увидел возле нее Илону и Блямса. Заметив разведчика, «богомол», радостно блямкая, помчался навстречу. Илона же, немного помедлив, тоже последовала его примеру. Лицо девушки также излучало неподдельную радость, но еще и тревогу. Егор понял, что этим же была вызвана ее невольная задержка – она искала взглядом профессора Сысоева. И когда первые чувства, вызванные встречей, схлынули, когда объятия разомкнулись, Забияка спросила именно то, чего и ждал, и одновременно боялся услышать Плужников:
– А где Юлий Алексеевич? Отстал? Ему требуется помощь?
– Ему… не требуется помощь… – выдохнул Егор. – Юлий Алексеевич погиб.
– Погиб?! – отпрянула Илона. – Его убили «урфины»? Ты сам это видел?
– Нет, его убили не «урфины». Но я видел, как его окутало черное облако… Помнишь, как тебя тогда в Лазаревском?
– Блямс-блямс-блямс! – возбужденно запрыгал зеленый друг.
– Да-да, – кивнул ему косморазведчик, – именно ты тогда Илону и спас.
– Но… погоди! – замотала головой девушка. – С чего ты решил, что господин Сысоев погиб? Когда облако рассеялось, ты видел его труп?
– Когда облако рассеялось, там не было ничего, – покачал головой Плюх. – Совсем ничего.
– Совсем ничего – это вакуум, – нахмурилась Илона. – Не соблаговолишь уточнить, каким точно было это ничего?
– Соблаговолю, – кивнул косморазведчик. – Но, может, лучше, я расскажу это всем? Кстати, все вернулись после боя?
– Ты же знаешь, что нет, – опустила глаза девушка. – Злыдень… Мы его схоронили. Тут, близко. Показать?
– Обязательно. Только чуть позже. Думаю, все ждут от нас новостей. От меня теперь уже… И я должен все рассказать, ведь Злыдень и Юлий Алексеевич за это жизни отдали…
– Злыдень! – резко поправила Забияка. – Насчет профессора ничего покуда точно неведомо.
– Пусть так. Но ты не сказала: остальные целы?
– Целы. Идем!
И они зашли в пещеру.
Рассказывал Егор долго и подробно, стараясь не упустить ни одной детали. Все сошлись во мнении, что лежа на настилах и уткнувшись головами в серые «коробки», «урфины» и в самом деле каким-то образом питались – как энергетически, так и информационно. Разные оттенки «кормушки» могли иметь в силу разных причин, как организационных, чтобы поддерживать определенный учет и порядок, так и, например, по составу «кормления». Каким-то телам, возможно, нужны были определенные микроэлементы или витамины, другие что-то плохо усваивали… В конце концов, более тренированным, лучше обученным солдатам могла требоваться иная программно-информационная накачка. Вариантов было много, но практического смысла истина в данном вопросе в общем-то не имела. Другое дело – черное облако и черная же основа «городка». Многие считали, что основа была черной «потому что». В смысле, была такой и была. Так хозяевам захотелось. А черное облако – это что-то вроде утилизатора. Расщепляет ненужное в мелкую пыль, а то и вовсе на атомы.
– Но откуда берется само облако? – задал разведчик закономерный вопрос. – Я четко видел, что оно поднялось с этой самой черной земли. А может, из-под?.. Может, этот черный «пол» тоже вроде крышки, какой-то мембраны, способной что-то пропускать через себя, а что-то нет?
– Может, как раз туда и забирают тех, кого хотят переделать в «урфинов», – угрюмо дополнила Забияка, и все сразу замолчали, сообразив, что именно она имела в виду. Точнее, кого. Профессора Сысоева.
А потом разделились мнения по черной и белой «трубам». Бо́льшая часть «коллег» считала, что выходом является черная «труба». Главным их аргументом было то, что именно так считал и профессор Сысоев. Мало того, он как раз из-за этого и погиб… Точнее, неизвестно куда пропал, поскольку на слово «погиб» по отношению к профессору Забияка уже едва ли не начинала рычать. Вторым доказательством того, что именно черная «труба» – выход, называли тот факт, что туда отправилась оставшаяся сотня «урфинов».
– Но это может быть всего лишь чем-то вроде «казармы», – сказал Плюх, который вообще-то и сам полагал, что это и есть выход. Но ему хотелось обговорить все варианты, выслушать все мнения и аргументы. Ведь во время проведения эвакуации нужно будет принимать решения быстро, раздумывать и уж тем более ошибаться будет некогда и смертельно опасно.
Илона, кстати, его вариант поддержала. Похоже, она вообще вполне искренне считала его правильным.
– Смотрите, – объясняла она свою точку зрения. – Первым делом – цвет. Какой объект более важен, требует повышенной безопасности: казарма или переходной шлюз? Разумеется, шлюз. Казарма – это, грубо говоря, всего лишь сарай, который, даже если его и разрушат, легко построить заново. Шлюз же – это технологически куда более сложное сооружение. Его так просто не восстановишь. Мало того, если его уничтожить вовсе, то, кто знает, вдруг откроется проход непосредственно в безвоздушное пространство космоса. Представляете масштаб катастрофы? Нас и все прочее отсюда просто выдует. А потому шлюз должен быть наиболее обезопасен. Вот потому он и углублен наполовину в землю – так куда прочнее и надежнее. Теперь еще один факт – ширина входа внутрь сооружения. У белой «трубы», по словам Егора, она намного больше, чем у черной. А теперь посудите: куда важнее разом отправить сразу много солдат – на глобальное воинское сражение или на отдых? Вот то-то же.
– Так-то оно так, – отозвался Брюль. – Только вот одна нестыкулина вылазит…
– Какая же?
– Плюх сказал, что все «урфины» легли кормиться, а сотня или сколько там оставшихся отправилась в черную «трубу». По твоим словам выходит, что в казарму пошли, спать-отдыхать, в картишки перекинуться, то-се…
– Не думаю, что «урфины» имеют привычку играть в карты, но суть передана верно, – коротко кивнула Илона. – И что с того? В чем ты увидел нестыковку?
– А в том, что, получается, они голодные туда пошли. Как-то это неправильно, не?..
– Могу назвать с ходу несколько причин, – пожала плечами Забияка. – Эта группа была накормлена ранее, еще до боя, – раз. Кормление этой группы проводится внутри казармы, – два. Эта группа была за что-то наказана и лишена кормления, – три… Достаточно? И самое главное. Ты говоришь: неправильно, что они «голодные» пошли в казарму. А их, некормленых, отправлять куда-то там – на военную базу, а то и прямо в бой с настоящим врагом – это, по-твоему, правильно? Вот это, я считаю, было бы куда бо́льшей, как ты говоришь, нестыкулиной. И это еще одно доказательство того, что переходный шлюз – это белая «труба». И ежели не откроется иных обстоятельств, доказывающих обратное, приказываю так в дальнейшем и считать. Во время эвакуационной операции направляемся к белой «трубе». Всем понятно?
