Он поднял над головой метровый кусок арматуры.
– Нормальное «пырялово», – одобрил Ржавый. Рукой поманил Торчка, продолжавшего сидеть в сторонке в позе медитирующего буддистского монаха. – А ты что, с голыми руками от мутантов отбиваться будешь?
– Я предпочитаю старое доброе автоматическое оружие, – сказал Торчок. – Его и возьму, как доберемся до места. А пока в ваших же интересах, чтобы я на рожон не лез. Так что я налегке пойду, а вы меня прикроете, если что.
Это было довольно нахальное заявление, Ржавый даже рот открыл, собираясь ответить. Но промолчал, понимая, что крыть, в общем-то, нечем: потерять единственного проводника группе и впрямь было не резон.
Около часа потребовалось на «перевооружение». Теперь отряд напоминал банду средневековых мародеров.
Самое легкое, но при этом дерзкое оружие оказалось в руках Ржавого. Это была лопата из титана на длинной ручке. Вряд ли кто выкинул бы ценный инструмент, если бы ее ковш не лопнул пополам под воздействием какой-то загадочной силы. Однако уменьшившись в площади вдвое, лопата приобрела опасное острие, еще больше заточенное рыжим на обнаруженном неподалеку массивном булыжнике. Теперь она напоминала старинный бердыш или алебарду.
Из найденной арматурины и массивной ветки Краб соорудил некое подобие гарпуна, который с легкостью шагов с десяти всаживал в дерево. Гарпун можно было притянуть обратно в случае промаха, для чего сталкер привязал к древку найденный здесь же капроновый шнур.
Самое экзотическое оружие себе смастерил Пузырь, подвесив на длинную ржавую цепь здоровенную шестерню – то ли от автомобильной коробки передач, то ли еще от какого экспоната политехнического музея. Уже сам вид этой шестерни с торчащими острыми зубьями внушал трепет, не говоря уж о виде самого Пузыря, с неожиданной ловкостью вращающего на цепи это зверское сооружение. Кустарник и ржавый металл разлетались в труху, легко было представить себе на месте этого хлама неудачно подвернувшуюся голову врага. Все это действие сопровождалось зловещим свистом, способным отпугнуть противника еще до начала схватки.
Даже Лапа умудрилась вооружиться: к ее молотку добавилось подобие кортика – тонкое лезвие из полотна пилы по металлу, заточенное на том же булыжнике, с рукояткой из плотно намотанной изолированной проволоки, извлеченной из распотрошенного кабеля.
Однако дальше всех в техническом плане продвинулся Малец, чего не ожидал от себя самого. Ту самую трубу, брошенную Крабом, он приспособил в качестве ствола самодельного аркебуза, стреляющего всем, что в этот самый ствол помещалось. Труба оказалась не так тяжела, как казалась на вид. Пара мощных пружин неизвестного происхождения заменила лук. Вдоль трубы, ценой кровавых мозолей, удалось проточить прорезь с выемкой для зацепа толкателя, который натягивали пружины. Благо металл трубы оказался податливым воздействию все того же «точильного» булыжника – то ли латунь, то ли алюминий. Помог Пузырь, хорошенько налегший сверху – так, что аж стружка летела, а труба чуть не согнулась в баранку. Вид получился жуткий, но бил аркебуз неплохо. Удалось даже сделать механическое приспособление для облегчения взвода – примитивный рычаг, вполне достойно выполнявший свою задачу. Оставался вопрос самого метательного снаряда. Неплохо летали обрезки арматуры, правда, точность оставляла желать лучшего. А потому выбор пал на «картечь» из ржавых болтов и гаек, в изобилии обнаруженных здесь же. Бешеный разлет «боеприпасов», таким образом, компенсировался количеством.
Краб критически оглядел группу, усмехнулся:
– Нам только доспехов из мусора не хватает.
– И времени, – заметил Торчок. – Вы два часа провозились, а толку от всего этого – меньше, чем от одного «макарова».
– Ты это мне скажи, когда дойдет до рукопашной, – проворчал Ржавый, поигрывая заточенной «полулопатой».
– Надеюсь, до этого не дойдет, – сказал Пузырь, кивком предлагая Торчку идти вперед. – Давай, веди, Сусанин.
Проводнику удалось, наконец, вырваться из замкнутого круга, по которому он упорно водил группу до этого. Перевалили за холм, стали спускаться в низину. Пейзаж впереди не внушал доверия. Это был лес, но довольно странный. Деревья, перекрученные и изломанные, как на картинах сюрреалистов, были начисто лишены листвы. Можно было решить, что они мертвы, но вблизи не создавали впечатление иссохших. Но своим видом невольно рождали мысль: лучше бы они были просто головешками.
– Не нравится мне это место, – опасливо озираясь, сказал Ржавый. – Деревья-мутанты, неизвестно, кто среди них водится. Вряд ли пушистые зайки.
– Если мутанты – то без радиации не обошлось, – заметил Краб. – Как бы нам тоже дозы не хватануть.
– Не время бояться радиации – нам и без нее жить недолго осталось, – угрюмо возразил Пузырь. – Я больше людей боюсь – здесь есть где спрятаться.
– Это, наверное, Лысый лес, – сказал Торчок. – Сам я тут не бывал, но рассказывали кое-что.
– И что рассказывали? – спросила Лапа.
Проводник покосился на девушку, промычал что-то невнятное. Вместо него ответил Краб:
– В таких местах важнее не знать, а чувствовать. А лишние знания – лишняя паника.
– Вот это прямо здорово, что так сказали, – проворчала студентка. – Теперь я совсем не буду паниковать.
– Паниковать, может, и не надо, но к деревьям лучше не приближаться, – сказал Торчок. – И уж точно – не прикасаться к ним.
Малец огляделся и увидел странную и пугающую картину: одно из деревьев опутало своими ветвями насквозь проржавевший армейский «уазик». Если бы растение просто проросло сквозь гнилую раму, не было бы ничего удивительного – деревья, бывает, пробивают и камень. Но это всего лишь росло по соседству. И вот, по какой-то надобности, оно наклонилось, потянулось, обхватило машину сверху, обвив ее ветвями, как морская актиния рыбку. Присмотревшись, парень заметил в кабине остатки скелета.
Ощутил легкую дрожь в руках. Показалось, деревья и к нему тянут свои ветки-щупальца, надеясь схватить и задушить в объятьях. Хорошо, что между стволами было достаточно места, чтобы пройти, не задевая голые ветки. Так и двинулись дальше. С погружением в эту странную чащу создавалось ощущение, будто они бредут среди гигантских водорослей по дну жуткого Саргассова моря. Однообразный пейзаж Лысого леса, тем не менее, притягивал к себе взгляд Мальца. Что-то было не так с этими деревьями. Вернее, здесь все было не так, но вид растений вызывал какие-то ассоциации. Возможно, связанные с его профессиональной деятельность. Странно – ведь он не имел отношения к биологии.
Задумавшись, налетел на шедшую впереди Лапу. Уткнул в землю ствол аркебуза, облокотился на некое подобие приклада.
– Ты видел? – тихо спросила девушка.
– Что?
– Вон, между кончиками веток…
Чтобы увидеть, пришлось приглядеться. Получилось не с первой попытки, а когда вышло, Малец поначалу не поверил своим глазам:
