– А, – протянул Малец. – Вы хоть предупреждайте, когда шутить начинаете.
– Эй, ребята! – послышался голос Лапы. – Помогите! Тут Крабу плохо!
Они подошли на голос. Командир группы сидел на коряге, обессиленно склонив голову на грудь. С трудом поднял голову, прохрипел:
– Я в порядке… Устал только.
Малец приблизился к Крабу, присел перед ним на корточки, отодвинул его пропитанный запекшейся кровью воротник. Прошептал:
– Вот черт…
Нарост на плече Краба стал еще больше. И теперь явственно пульсировал. Казалось, там, под сеткой сосудов, что-то шевелится.
– Давайте его быстрее внутрь затащим, а там я медикаменты найду, – предложил Торчок. – А то глупо как-то, в двух шагах от цели застрять.
На помощь Мальцу пришел Ржавый, и через минуту они были у малоприметного пролома в кирпичной, покрытой облезлой штукатуркой стене.
Внутри было несколько просторных помещений самого заброшенного вида, затхлый воздух только подтверждал это впечатление. Которое, впрочем, оказалось обманчиво.
– Идите за мной! – поманил Торчок.
В его руках неизвестно откуда появился мощный фонарь, разрезавший темное пространство. Проводник пояснил не без самодовольства:
– У меня тут все подготовлено – на случай, если схорониться надо будет. И вот, пригодилось.
Неприметную облезлую дверь он открыл ключом, спрятанным тут же, на полу, под обломками кирпичей. Дверь со скрежетом подалась, а за ней…
– Клондайк! – сдавленно произнес Ржавый. – Эльдорадо!
– Недурно, – более сдержанно сказал Удачник.
Хотя было заметно: сдерживаться ему непросто.
Здесь, за еще одной, внутренней, решетчатой дверью размещались стеллажи с длинными рядами всякой всячины. Первое, что бросилось в глаза, – оружие. Вдоль стены располагалась стойка с длинным рядом карабинов и автоматов. Под ней – штабель деревянных и металлических оружейных ящиков.
– Сдается, ты малость прибеднялся, рассказывая про свой арсенал, – заметил Малец.
– Конечно, – серьезно кивнул Торчок. – С таким народом всегда лучше говорить что угодно, кроме правды. – Он обернулся, поманил девушку. – Лапа, иди сюда. Видишь тот стеллаж? Там индивидуальные аптечки и еще что-то медицинское, я сильно не вникал.
– Здорово. – Студентка протиснулась между Торчком и Мальцом. – Постараюсь помочь нашему раненому… Пузырь, тебе ведь тоже надо перевязать…
Она взглядом показала на его потрепанную «пятую точку».
– Потерплю, – буркнул тот. – Лучше пожрать чего-нибудь, тогда и заживет как на собаке.
– Здесь есть армейские сухпайки, – сообщил Торчок. – Еще консервы какие-то. Все, разумеется, просроченное. Но в прошлый раз я выжил, даже на вкус сносно.
– Съедобное просроченным не бывает, – заявил Пузырь, направляясь к полкам. – Ого! Вижу. Попируем!
Пока толстяк копошился в запасах продовольствия, а Лапа разбиралась с медикаментами, остальные присматривались к оружию. Было оно в неплохом состоянии, в смазке. «Цинки» с патронами тоже имелись в изобилии. Только это изобилие вызвало у Мальца некоторое беспокойство.
Это заметил Удачник:
– Ну, и что не так, юноша?
– Нас семеро, – сказал парень. – Каждый возьмет по стволу. Ну, по два максимум. А что с остальным делать?
– А в чем проблема? – не понял Ржавый.
– Я понял, о чем он, – сказал Удачник. – Остальные стволы достанутся нашим противникам. То есть вначале предполагалось, что все мы заодно, а теперь…
– А теперь все готовы перегрызть друг другу глотку, – кивнул рыжий. – Да, глупо было бы делиться оружием с бандюками и панками. Спалить тут все надо к чертовой матери.
– Э, вы чего? – подал голос Торчок, появившись из глубины мрачного зала. – Это мое место, я его нашел, я его берег и для вас сохранил, между прочим. Ничего мы здесь палить не будем.
– Ладно, ладно, – проворчал Ржавый. – Тогда хотя бы оружие перепортим. Вот – гранаты. Связать все в кучу – и взорвать, хотя бы и на поверхности.
– Жалко, – проворчал Торчок.
– А себя тебе не жалко? – мгновенно отреагировал Удачник. – Глупо будет сдохнуть от пули с собственного склада – если эта пуля попадет в руки Носорога.
– Ладно, посмотрим, – проворчал проводник.
– Эй! Идите сюда! – из соседнего помещения позвал встревоженный голос Лапы. – Крабу хуже стало!
Все собрались вокруг раненого товарища. Теперь он лежал на некоем подобии матраса, обнаруженного тут же, на складе. Голый до пояса, он являл собой пугающее зрелище. Нарост на месте раны, у шеи был уже размером с полголовы и налился омерзительно синюшным цветом. От основания нароста во все стороны ветвились вспухшие вены. Все это мерно пульсировало, и даже, казалось, светилось. Вокруг были рассыпаны пустые и все еще не вскрытые ампулы, куски окровавленного бинта. Сам Краб спал – беспокойно, нервно вздрагивая во сне.
– Я ему антибиотиков лошадиную дозу вколола, – сказала Лапа. – Еще анестетика и снотворного. И глюкозы для восстановления. Пусть отдохнет немного.
– Звучит профессионально, – заметил Малец. – Надеюсь, выживет.
– Я бы на его месте лучше помер, – сказал Ржавый. – С такой хренью на шее жить страшнее, чем в земле лежать.
– Чушь несешь, – заметил Удачник. – Окажись ты на месте Краба, цеплялся бы за жизнь посильнее его. Видал я состояния и похуже, а болезни – куда более странные. Ничего страшного, очухается… – Он усмехнулся. – Или помрет. Тут уж как фишка ляжет.
– Хватит языками чесать! – подал голос Пузырь, выбираясь из зала с полками. – Смотрите, что я нашел!
Он продемонстрировал большие стеклянные сосуды из толстого стекла. Победно сообщил:
– Это спирт! Настоящий, медицинский.
– Да поздно уже, – поморщилась Лапа. – Раны ему я протерла, да и не осталось там раны почти – только этот волдырь жуткий…
– При чем тут раны? – поморщился толстяк. – Это не для наружного применения.
– А для какого? – моргнула девушка.
Малец нервно хохотнул:
– Шутишь?
– В смысле, вы собираетесь… – глаза Лапы расширились.
– Ну, да, собираемся! – радостно сообщил Пузырь. – А чего бы не собираться при его наличии и под хорошую закуску?
– Что ж, не коньяк, конечно, – заметил Удачник. – Но пир устроить можно.
– Пир, не пир, а расслабиться необходимо, – облизнувшись, сказал Ржавый. – Главное, не нажраться всей толпой, а дежурить по очереди.
– Я могу дежурить, – сказала Лапа. – Все равно я не пью.
Пир вышел странный, но основательный. Малец не привык ко внутреннему потреблению медицинского спирта, но решил, что нет более подходящего случая, чтобы попробовать. Закуска была под стать – столь же бескомпромиссная и брутальная. Армейские сухпайки и тушенка из банок, покрытых толстым слоем солидола, с голодухи воспринимались как королевские яства.
