– Ты умеешь говорить? – Лапа, пришедшая в себя после первого испуга, осторожно присела напротив.
– Говорить… – прошелестело в ответ.
– Обалдеть, – Удачник пьяно рассмеялся. – Никогда ничего подобного не видел. Это что же такое, а?
– Смешно тебе? – зло прошипел Краб. – Может, себе заберешь эту тварь?
– Тварь… – прошелестело снова.
– Заткнись!!! – заорал Краб.
Он попытался дотянуться руками до «лишней» головы, но неожиданно руки схватили его собственную голову, принялись ощупывать, опускаясь к шее. Схватили было – но тут же отпустили. Словно понимали: убив хозяина, убьют и нового «поселенца» этого тела.
– Уберите… Уберите это… – нервно забормотал Краб.
– Как убрать? – растерянно отозвалась Лапа. – Наверное, эту тварь можно ампутировать. Но только в условиях стационара. Иначе мы просто убьем тебя.
– Из стационара ему прямой путь – в лаборатории Института, – заметил Удачник. – Оттуда он уже не выйдет – институтские ученые его на части разберут из чисто научного любопытства. Да, Малец?
– Мне почем знать, – пробормотал тот. – Я физик.
– К черту Институт. – Краб грязно выругался. – Обещайте убить меня, как только я попрошу.
– Погоди, может, не все так плохо, – гнусаво заметил Пузырь. – Вдруг вы еще подружитесь.
Ответом ему стала новая порция отборнейшей брани, которую перекрыл еще более омерзительный звук: ругалась новая голова.
– Мать моя женщина… – проговорил Малец. – Она на ходу учится!
– Учится… – шипела голова.
– Будь все проклято… – Краб затрясся в рыданиях.
– Пузырь, принеси спирта! – попросил Удачник. – Крабу надо расслабиться.
– Расслабиться! – оскалилась голова.
Она вроде как освоилась в новой среде. Даже казалось, она всегда росла на этом теле. Наверное, это хорошо, что они были пьяными. Нетрезвый человек легче воспринимает невероятное. Наверное, поэтому Лапа, по контрасту с остальными, выглядела такой растерянной и испуганной.
– Держи! – Пузырь протянул Крабу кружку со спиртом.
Тот хлебнул, не поморщившись. И тут же подала голос голова:
– Мне! Мне!
– Серьезно? – оскалился Удачник. Кивнул Пузырю. – А ну, дай ему. Или ей, шут там разберет…
– Не смейте… – слабо сказал Краб. – Кто знает, что на уме у этой твари…
Но толстяк не слушал его: ему самому стало интересно, что выйдет из этой затеи. Страшная башка жадно припала к кружке, принялась шумно глотать. Отплевывалась, давилась, рыгала, но продолжала лакать, пока не опустела кружка.
– Нормальные аппетиты у этой малышки, – одобрительно сказал Ржавый.
– Я не понимаю… – подала голос Лапа. – Куда все это проваливается? У них что, теперь общий пищевод?
– Ы-ы-ы… – пьяно завыла голова и вдруг зашлась в каком-то диком дьявольском смехе. Раззявила пасть, таращась при этом на присутствующих желтыми глазами. Самым странным при этом было видеть безвольно свисавшую голову захмелевшего и заснувшего Краба.
Стоявший позади всех Торчок перекрестился.
– Е-мое… – проговорил Ржавый. – Чего-то мне страшно находиться с ней в одной комнате.
– Я не понимаю, это что же – мутант? Или часть Краба? – Малец пьяно покачал головой.
Снова накатывал туман и появилась ватная слабость в ногах.
– Я бы сказал по-другому: теперь мутант у нас сам Краб, – сказал Удачник. – Потому как эта башка – уже часть его тела вместе со всей генетикой.
– Выходит, Краб стал опасен?
– Не все мутации обязательно опасны, – вмешался Торчок. – Иногда даже наоборот. Говорят, сам человеческий вид – результат череды мутаций. Если верить теории Дарвина.
– А мне плевать, опасен он или нет, – заявил Ржавый, поигрывая найденным на складе «стечкиным», который он сейчас достал из-за пояса. – В крайнем случае, обоим по пуле в лоб – и все дела.
– Ну, это в самом крайнем, – добродушно сказал Удачник. – Краб – наш товарищ и брат, и бросать его в беде мы не будем. По крайней мере, пока он не станет для нас особенно обременительным.
– А если он своими ножками идти не сможет?
– Ну, тогда придется-таки его оставить, – легко отозвался Удачник. – Дадим ему пушку. Если совсем печально станет – застрелится.
С минуту помолчали, переваривая увиденное. Затем Ржавый сказал веско:
– Надо выпить.
– Логично, – согласился Удачник. – Странно было бы после всего этого не выпить. У меня уже весь хмель выветрился.
– Лапа, будешь? – Пузырь продемонстрировал бутыль с остатками спирта.
– Буду, – глядя на Краба, глухо сказала девушка.
Этой ночью вернулись кошмары. И тот, неизвестный, тоже вернулся. Он стоял за спиной, тихо дышал в затылок и словно силился и не мог предупредить о чем-то. Когда это стало невыносимым, Малец резко повернулся, стремясь, наконец, разглядеть лицо ночного гостя…
И проснулся. Лицо горело, над ним склонилась обеспокоенная Лапа, подсвеченная бледным огоньком тускнеющего фонарика, который забыл выключить Торчок..
– Ты что… По щекам меня хлестала? – пробормотал Малец.
– Ты испугал меня, – жалобно произнесла девушка.
– Я кричал во сне?
– Ты… Рычал. Визжал, как эта проклятая Крабья голова.
– Что за глупости… Спи давай! – Парень пытался успокоить Лапу, приобняв ее.
Но успокаивать стоило бы его самого. Он был уверен, что видит не простые сны. И здесь, в Зоне, они стали еще ярче, обретя силу мрачного пророчества. Вот только что они пророчили, оставалось неясно.
Выдвигаться решили на рассвете, предварительно уничтожив остатки оружия – чтобы не досталось беспредельщикам. Обнаруженные на одной из полок вещмешки набили сухпайками, аптечками, патронами, гранатами и прочими ценными в Зоне вещами. Саперная лопатка, штык-нож и фляга стали для Мальца неплохим завершением амуниции. Но все-таки сюда они пришли не за этим.
Оружие. Вожделенный приз, символ свободы и власти, главный инструмент выживания в Зоне. Молодой ученый никогда не думал, что так обрадуется изобилию этих орудий смерти. Однако Зона с легкостью ломала людей, выкручивая руки и выворачивая наизнанку представления о жизни. И вот уже хрупкая Лапа с мрачным интересом разглядывала раритетный пистолет-пулемет с дисковым магазином.
– Что это за штука? – спросила она. – Мне нравится.
– Уважаю твой выбор, – сказал Удачник. – Это ППШ. Пистолет-пулемет конструкции Шпагина. Мощное и эффективное оружие на ближней дистанции. Тяжеловат немного…
– Нормально, – отозвалась девушка. Прицелилась. – Научишь пользоваться?
