Пару часов так и брели под руководством «философа», пока Пузырь не принялся устало ворчать:
– Уж лучше бы Торчок попытался нас вывести. Он хотя бы местность знает. Хреново, но знает.
– Видать, теперь нас точно «на Мебиуса» намотало, – сквозь зубы процедил Ржавый.
– Спокойно, народ, – с неизменной улыбкой сказал Удачник, указав вперед взглядом. – Поглядите лучше в ту сторону. Мне кажется или там что-то новенькое маячит?
И точно, впереди, за деревьями, едва заметный, как в пелене, стоял дом. Пятиэтажка типа «хрущевки». Неудивительно, что ее не увидели сразу: серое, облезлое здание сливалось с окружающим пейзажем.
– Новый ориентир, – констатировал Пузырь.
– Выходит, сорвались с проклятой ленты! – выдохнул Ржавый. – Ей-богу, если бы надолго застряли, я бы кое с кем что-то плохое учинил.
– Может, и не застряли мы нигде, просто Торчок слишком долго водил нас в своей манере – по кругу, – предположил Малец.
Торчок вышел вперед, замер, вглядываясь вперед и не обращая внимания на насмешки. Потом произнес бесцветно:
– А может, я просто хотел обойти это место.
– А что в нем такого? – осторожно спросила Лапа.
– Под ноги посмотри.
Все машинально опустили глаза.
Под тонким слоем опавшей листвы земля была обильно усеяна костями. Не надо было быть специалистом в анатомии, чтобы догадаться: кости – человеческие. Малец носком кроссовка сгреб несколько желтых листьев. На него вытаращились втоптанные в землю глазницы черепа.
Тут же тихонько и жалобно завыл Клещ. От этого звука холодело под ложечкой, хотелось бросить все и бежать сломя голову прочь.
– Мать моя женщина… – проговорил Ржавый. – Где это мы?
– Сектор ярости, – глухо произнес Торчок. – Я никогда здесь не был, но судя по описанию…
Он замолчал.
– Говори же, ну! – потребовал Удачник. Обернулся к остальным. – Кто еще слышал про этот… сектор?
Все недоуменно переглянулись, кто-то пожал плечами, уставились на Торчка. Тот развел руками:
– Чего таращитесь? Я знаю не больше вашего: что есть такое место и что лучше сюда не соваться.
– Ладно, раз уж сунулись – пойдем, посмотрим, – сказал Удачник, решительно выдвигаясь вперед. – Оружие приготовьте. Смотрите в оба, особенно по флангам. И про тыл не забываем.
– Я боюсь… – прошептала Лапа. – Я не хочу туда идти.
– Да мы уже пришли, – заметил Торчок, с неожиданной ловкостью устанавливая на место сложенный приклад автомата. – Лучшее, что мы можем сделать, – как следует изучить это место.
Они еще не освоили эффективное обращение с оружием – куски ржавого железа, брошенные на складе, были не в счет. Отряд также пока не обрел цельности – просто несколько испуганных гражданских, случайно подобравших стволы. Как прикрывать тылы, фланги, выстраивать сектора обстрела – все это было за пределами их понимания. Малец даже растерянно подумал: начнись сейчас что – они скорее перестреляют друг друга с перепугу, чем дадут реальный отпор противнику.
Однако карабин в руках внушал куда большую уверенность, нежели тяжелый аркебуз, да и ППШ Лапы по правую руку был совсем не лишним. Главное – надо было прогнать панику, ибо она сгубила куда больше народа, чем шальные пули.
Медленно ступая по хрустящим костям, группа двигалась в сторону здания. Теперь стало видно: дом не просто старый – он мертвый. Лишенные стекол окна слепо таращились на пришельцев, как глазницы того черепа под ногами. Не было и дверей на пустых проемах подъездов.
Но страшнее всего выглядела детская площадка во дворе. Не то чтобы она была каким-то особенным образом изуродована и покрыта застарелой ржавчиной. Как раз напротив: детский домик, горки, лесенки, карусели с качелями и «грибок» в человеческий рост по центру – все это сверкало свежей краской, приглашая детей повеселиться от души. Песок в песочнице был разровнен граблями. Тут же лежали и сами маленькие пластмассовые грабельки вместе с совком и ведерком. Только откуда могли взяться дети посреди окруженной колючей проволокой Зоны отчуждения?
Малец с Лапой нагнали Удачника. Тот занял позицию, прислонившись плечом к основанию металлического «гриба» с ядовито-красной шляпкой, усеянной белыми крапинами, и осматривал местность поверх прицела.
– Давайте уйдем отсюда, – взмолилась девушка.
– Не беспокойся, – беззаботно отозвался Удачник. – Нам, так или иначе, придется уйти – хотя бы для того, чтобы добраться до Гнилого каньона.
– Я не понимаю… – проговорил Пузырь, беспомощно водя из стороны в сторону стволом пулемета. – Что убило их всех?
– Боюсь, нам просто придется это выяснить, – спокойно сказал Торчок. – Таково свойство этого места: нужно пройти экзамен.
– Мамочка… – простонала Лапа.
– Ему скажите спасибо, – Торчок кивнул на Удачника. – Он же хотел побыстрее. И привел вас сюда.
– Ты говори, да не заговаривайся. – Новый проводник метнул на того тяжелый взгляд. – Ты сам не предупредил, что поблизости есть такая угроза.
– Я думал, ты сталкер, – язвительно заметил Торчок. – Было бы обидно говорить очевидное.
– Что-то я не понимаю. – Удачник опустил автомат. – Это наезд?
– Это правда. Ты же не будешь отрицать очевидное.
– Так… – на лице «философа» задергалась жилка. – Я дам тебе три секунды, чтобы извиниться.
Малец наблюдал за этой сценой с отвисшей челюстью. Удачник вел себя так впервые. Как и Торчок. И это было странно – резкая смена привычного поведения, по сути, без особого повода.
– С чего мне извиняться перед самовлюбленным уродом? – раздельно произнес Торчок.
– Что ты сказал?!
– Ребята, вы что? – ахнула Лапа.
В следующую секунду Удачник с Торчком уже катались по истлевшим костям, с яростью пытаясь задушить друг друга.
– Перестаньте! – крикнул Малец. – Вы что, спятили?!
Дерущиеся не слушали. Более того, Ржавый с Пузырем азартно наблюдали за происходящим, подначивая товарищей:
– Руку, руку ему заламывай!
– Пасть ему порви!
– Под дых его!
– В солнечное сплетение! Коленом!
– По почкам его! Еще! Еще!
Торчок неожиданно оказался сильнее Удачника, своей жилистостью напоминая хищное насекомое, вроде богомола. Он вцепился в соперника железной хваткой, вдавив в землю животом вниз, и теперь оттягивал «философу» голову назад, с явным намерением сломать шейные позвонки.
Истошно завизжал молчавший до этого Клещ:
– Убей! Убей! Убей!
Голова Краба болталась у него на плече – уже совершенно безжизненная и иссохшая. Эта тварь словно выползла из фильма ужасов – самое время для такого персонажа.
