Малец застыл от ужаса – настолько дикой была картина, настолько близка была фатальная неизбежность.
И вдруг все кончилось. Торчок резко оттолкнул от себя Удачника, быстро отполз в сторону. Новый проводник, хрипя и массируя шею, попятился в противоположную сторону, привалившись к песочнице. Оба таращились друг на друга, не понимая, что произошло между ними.
– Вот черт… – недоуменно протянул Ржавый. – Что это было?
– Какое-то помутнение сознания, – пробормотал Пузырь. – Я сам не понимаю, как это возможно. Я тоже не мог себя контролировать.
– Хорошо, что не догадались пустить в ход оружие, – проговорил Малец. – Они же запросто могли перестрелять друг друга, да и нас заодно!
– Как ты сказал? – поднял брови Ржавый. – А ну, погоди…
И тут же бросился на колени, шаря в листве ладонями.
– Смотрите! – громко позвал он. – Эти мертвяки… Вот что их всех убило!
В ладони Ржавого была земля вперемешку с потемневшими гильзами. Он кивнул в сторону лежавшего у его ног черепа с аккуратной круглой дырой во лбу:
– Это не аномалия их угробила. Они сами перебили друг друга!
– Но почему? – спросил Лапа.
– Наверное, Сектором ярости это место не просто так назвали, – сказал рыжий. – Что-то здесь заставляет людей набрасываться друг на друга.
– Но почему на меня или на Мальца это не действует? – спросила Лапа. – Возможно, эффект непостоянный – он то появляется, то исчезает. Или накопительный.
– Значит, надо убираться отсюда, пока этот чертов эффект не накопился как следует, – затравленно озираясь, сказал Малец. – Мерзкое местечко.
– Ты прав, – кивнул Удачник. Коротко глянул в одну сторону, в другую, указал рукой. – Оттуда мы пришли, с востока. Значит, идем на запад.
Лапа подняла голову к небу, затянутому серой мглой. Недоуменно спросила:
– Как ты различаешь – где тут восток, где запад?
– Честно? – поднял брови Удачник. – А никак. Просто как-то спокойнее считать, будто понимаешь, что здесь к чему.
Чтобы покинуть эту территорию, группе следовало пересечь двор с детской площадкой и обогнуть дом. Не сговариваясь, отряд двинулся обходить его против часовой стрелки. И тут голос подал Клещ.
– Они…
Все обернулись. Со своей неизменной страшноватой улыбочкой Клещ смотрел в обратную сторону. Его темное, искаженное уродливыми изломами лицо не выражало никаких эмоций. Голова, когда-то возникшая как нарост на месте ранения, выросла до обычного размера. Более того, сместилась в центр, заняв место головы Краба и оттеснив прежнюю, отмирающую голову к плечу.
И, что самое странное, это существо уже целиком воспринималось именно как Клещ – Краб словно растворился в нем, оставшись в виде быстро усыхающей головы первого хозяина этого тела.
– Кто – они? – спросил Малец.
Вместо ответа Клещ медленно поднял руку в направлении зарослей. Какое-то время ничего не происходило, и спутники недоуменно таращились в сторону кустарника.
И вдруг, взорвав тишину, с треском ветвей и дикими воплями из зарослей буквально вырвалась высокая худая фигура. В ней легко угадывался один из панков – тот, что был с голым торсом. Только теперь к его аляповатым татуировкам добавились многочисленные ссадины и порезы. Словно он так и продирался напролом сквозь ветки и колючую проволоку, не обращая внимания на повреждения и боль. И все бы ничего – но в руках у этого парня теперь был автомат.
– Здорово, подонки!!! – неровно срываясь на визг, заорал он. – А-а-а!
И открыл огонь – не целясь, с бедра, прямо по застывшим в изумлении людям. Хорошо хоть стрелок он был так себе, к тому же бил, почти не целясь, не делая поправку на особенности стрельбы из АК: большая часть пуль ушла в небо, так как ствол мгновенно задрало вверх при отдаче. Но панка это ничуть не смутило. Он тут же дал вторую очередь, и на этот раз результаты опасно улучшились: пули засвистели над головами ошарашенных путников. На счастье, автомат тут же захлебнулся – закончились патроны. Разразившись нечленораздельными воплями, панк принялся неумело менять магазин.
И тут же из кустов один за другим вывалились еще двое «ирокезов» с оружием, мгновенно открыв беспорядочную стрельбу. Все это напоминало бы цирк взбесивших клоунов, если б по стенам старого здания не били реальные пули, кроша покрывающие цемент керамические плитки и взметая облачка пыли.
– В дом! Быстро! – заорал Ржавый.
Наверное, это было не лучшее решение. Но об этом все узнали несколько позже. А в тот момент этот вариант показался «простакам» единственно возможным, чтобы укрыться от града пуль. Они бросились к правому угловому подъезду. Последним пятился Пузырь, прикрывая группу короткими очередями из пулемета. В отличие от панков он стрелял прицельно, сдержанно, поэтому смог сразу ранить в ногу одного из нападавших. Тот рухнул, но с каким-то маниакальным упорством пытался встать – и снова падал, оглашая округу то воплями боли, то безумным хохотом.
Быстро поднимаясь по грязной лестнице, сталкеры заглядывали в пустые дверные проемы. Можно было подумать, что двери вместе с дверными коробками кто-то попросту вырвал с клочьями – то ли для того, чтобы использовать в качестве дров, то ли еще по какой причине. Но все здесь было одинаково мертвое. Запереться, спрятаться было негде.
– Смотрите! – крикнула Лапа.
На площадке третьего этажа, прямо перед ними, возникла дверь. Единственная обитая облезлым дерматином, со стертым номером на круглой выпуклой табличке. Дверь эта с каким-то вызовом смотрелась на фоне черных прямоугольных дыр по обе стороны.
Она словно притягивала к себе.
Малец не удержался и вдавил белый квадратик звонка. По ту сторону двери пропело – мягко, уютно, приглашающе. Рука сама легла на дверную ручку.
– Открыто… – растерянно проговорил парень, толкая дверь.
– Пусти, – рявкнул Ржавый. – Я вперед.
Он поднял один из своих пистолетов, удерживая его обеими руками на уровне глаз, тихо и быстро вошел в квартиру. Малец просочился следом в узкую щель полуоткрытой двери. То, что встретило их, поразило больше, чем возможная засада или развороченная взрывом и пожарищем обстановка.
Внутри была самая обыкновенная, обставленная мебелью, наполненная предметами быта квартира. На первый взгляд – вполне обжитая, словно хозяева лишь ненадолго вышли во двор. Однако вспоминая этот двор, покрытый слоем человеческих костей, внешний облик дома, возникало чувство недоумения вперемешку с тревогой.
Ржавый быстро осмотрел квартиру, вернулся в прихожую из кухни, засунув пистолет в кобуру на поясе. Остальные уже успели зайти внутрь.
– Две комнаты, балкон, раздельный санузел, – сообщил рыжий. – И ни души.
– Заметьте: стекла на окнах здесь целые, – сказала Лапа. – Единственные во всем доме. И занавески такие аккуратные, чистые.
