– В головы бей, дурак! – процедил Бука. – Можешь и по своей башке треснуть – это у тебя тоже слабое место!
Но толстяк упорно лупил куда угодно, только не в головы. Боезапас тем временем подходил к концу. Мутанты же приближались. И брали Пузыря в «клещи».
Какой-то особо шустрый уродец зашел сбоку и стал подбираться к здоровяку со спины. Дождавшись, когда Пузырь отвлечется на замену диска, тварь бросилась в атаку. Толстяк развернулся, очевидно, на топот, и завизжал от ужаса, выронив пулемет и закрыв лицо руками.
Удачник был еще слишком далеко, к тому же лежал, вжавшись в землю, чтобы не заметили проходящие в нескольких метрах бескожие. А угол, с которого он мог видеть происходящее, не позволял открыть огонь.
Бука коснулся спускового крючка. До Пузыря было метров двести, попасть нужно было строго в голову монстра, умудрившись при этом не зацепить товарища.
– А, сука… – процедил над ухом Артишок, целившийся из АК-47. – Не попаду отсюда…
Хлестко выстрелил карабин. Бескожий брызнул расколотым черепом, всплеснул руками и повалился на визжащего Пузыря.
– Шикарный выстрел, Малец! – восхитился Артишок. – И ружьишко приличное!
– Что там происходит? – беспокойно спросила Лапа, сжимавшая бесполезный на таком расстоянии ППШ. – Все живы?
Она пыталась выглянуть из-за цистерн, но две доступные «бойницы» занимали Артишок и Бука. Девушке не ответили. Смотрели, как Удачник вскочил, бросился к укрытию Пузыря и за шиворот буквально выдернул его из-под бескожего трупа.
– Живы? – слабым голосом спросил Ржавый.
Он уже сидел на земле, спиной привалившись к металлической раме прицепа. Бука мельком подумал: надо бы повторить «процедуру» с разгоном жизненной силы. Еще пару раз это можно было сделать, прежде чем процессы в организме молодого сталкера не станут необратимыми.
– Бегут… – прошептал Бука, отслеживая движение товарищей поверх прицела. – Но слишком медленно.
Как известно, скорость эскадры определяется скоростью самого медленного корабля. В данной ситуации таким тихоходом был Пузырь. Удачник уже тащил на себе все его вещи, включая пулемет, но толстяк все равно отставал.
Зато не отставали бескожие. «Клещи» сжимались все быстрее. Удачник пытался стрелять свободной от груза рукой, но автомат болтало, и попасть с такого положения в голову бескожего не удавалось.
– Ладно… – стирая со лба пот, произнес Бука. – Приступим.
Девять оставшихся в магазине патронов легли строго в девять багровых от оголенных мышц черепов. Правда, упали только семеро, ранения двоих оказались некритичными. Несколько секунд на то, чтобы вогнать новую десятку патронов с обоймы в недра карабина – и новая серия выстрелов. На этот раз из десяти попаданий удачными были лишь пять – сказалось нервное напряжение и то, что твари стали двигаться хаотичнее – видимо, ощутив угрозу.
Теперь к размеренным одиночным выстрелам добавился грохот автомата – огонь открыл Артишок. Он бил не столь точно, даже с учетом уменьшившегося расстояния до целей. Однако внес свою лепту в спасение двух товарищей по несчастью. Когда до укрытия осталось около полусотни шагов, в дело включилась Лапа, отсекая бескожих по флангам. Более легкий патрон пистолета-пулемета был слабоват для того, чтобы валить тварей наверняка, однако заметно тормозил их продвижение.
В последнем рывке Удачник буквально кубарем вкатился за опрокинутую цистерну и тут же развернулся, заняв позицию с пулеметом. Пузырь уже не бежал – грузно шел на негнущихся ногах, шумно дыша, расставив руки и выпучив глаза. Он сам напоминал жирного мутанта, собиравшегося сожрать беззащитную жертву. Жаль, бескожие не узнали в нем союзника и изо всех сил стремились достать его на последних шагах к спасению.
– Помогите! А-а!!! – завопил Пузырь, когда один из преследователей схватил его за ногу и дернул, свалив с ног. – Стреляйте в меня! Не отдавайте меня им!
Вокруг толстяка было уже трое бескожих, и все тянули к нему свои зубастые морды. Расправа казалась неизбежной. При этом ни Артишок, ни Бука не могли из своих укрытий достать насевших на Пузыря тварей – против них была банальная геометрия. Удачник тоже не мог стрелять – он менял разряженный диск пулемета.
Череда выстрелов слилась в единый раскат грома. Пузырь на четвереньках выбрался из-под навалившихся на него врагов с разбитыми черепами. И, засеменив с неожиданной резвостью на четырех конечностях, уткнулся в ноги своему спасителю.
Это был Ржавый. Он стоял на широко расставленных ногах, сгорбленный, но крепко сжимал пистолеты с дымящимися стволами. Выглядел он совсем плохо. Однако его меткости мог позавидовать лучший стрелок Дикого Запада, а Пузырю оставалось молить бога, что рука товарища не дрогнула и пули не вошли вместо голов мутантов в его пузо.
Толстяк ввалился в общее укрытие, попутно смяв Удачника вместе с пулеметом, растянулся на земле, уткнувшись в нее лицом и дыша часто и хрипло. Следом с визгом бросился наиболее шустрый бескожий – и наткнулся на штык карабина. Парень не успел перезарядить оружие – кончились снаряженные обоймы. И теперь Бука из последних сил удерживал беснующуюся на штыке тварь. Та тянула к нему почти человеческие руки – но с острыми, как иглы, когтями на скрюченных пальцах, клацала челюстями и визжала не столько от боли, сколько от бессильной ярости. Вопли оборвал выстрел Ржавого, приставившего пистолет к виску монстра. Последним усилием Бука вышвырнул тело за пределы укрытия, выдернул из раны окровавленный штык. Тут же загрохотал пулемет в руках Удачника, а Пузырь пополз обратно – занимать позицию.
С этого момента натиск мутантов несколько ослаб. С противоположной стороны от железной стены из остова автоцистерны доносились рычание, вой и вскрики, пугающе напоминавшие невнятную человеческую речь. Слышались даже чавкание и густая отрыжка: мутанты пожирали своих мертвых.
– Откуда их столько? – испуганно проговорила Лапа, наблюдая за происходящим в щель между грузовиком и опрокинутым прицепом.
– Из каньона, вестимо, – отозвался Удачник. – По нашим следам пришли.
– Вот потому-то мало кто оттуда живым уходит, – вставил Артишок. – Они не отпускают чужаков – они их сжирают. Или делают своими.
– Своими… – пробормотала Лапа. – Это как?
– Ген жизни, – сказал Бука. – Это не мой термин – так это назвал Скульптор. Я всегда это называл иначе, но… Это не важно. Мутации в Зоне стремительны и могут за часы изуродовать заживо любой организм. Самое страшное – он не умрет при этом. Он будет жить и страдать. И обречет на страдание всех тех, кому сможет подсадить этот ген.
– Как Клещ обрек Краба? – тихо спросила Лапа.
– Или как те, что пришли в Зону вместе с нами, – тихо добавил Ржавый. – Я узнал среди этих бескожих тварей пару знакомых ребят.
Наступила тишина.
– Не понял, о чем вы сейчас говорили, но, кажется, обделался, – сообщил Артишок, грызя незажженную папиросу. Спохватился, зажег ее, затянулся. – Чего-то во мне сломалось, ребята. Я, пожалуй, с вами пойду. Пусть меня лучше Каток пристрелит – если я его не достану раньше…
