– Развлекательные наркотики не яд.
– Спорное утверждение, – сухо заметил он. – По крайней мере, меня всегда пугал не нож убийцы, а перспектива ничего не соображать в присутствии бабки. И раз уж метаболизма дьяболика у меня нет, придется подготовить свои химические рецепторы. Я уже пробовал принимать легкие препараты в больших дозах, чтобы сохранять ясную голову и лишь делать вид, будто они на меня действуют.
Я глянула на сегодняшнее расписание.
– У тебя сейчас галлюцинации?
– Не особо… только у тебя почему-то выросли оленьи рога. Обычно их вроде нет.
– Нет, – мрачно подтвердила я, невольно проверяя собственную голову.
– А еще пальцы в бананы превратились, – сообщил Тайрус, рассеянно глядя на мои руки.
Поддавшись странному порыву, я пошевелила пальцами у его носа. Тайрус подался вперед и игриво их куснул – но осторожно, не повреждая кожи. Все же он себя контролировал.
– Я странно выгляжу? – поинтересовалась я, ведь никогда не была на его месте.
– Подойди ближе. Тогда скажу.
Я послушалась и оказалась в кольце рук Тайруса. Сладость разлилась внутри меня, когда я прижалась к его теплому телу. Он провел большим пальцем по моему подбородку, по нежной шее. Его дыхание овевало мое ухо.
– Ты прекрасна, как всегда. Прекрасна.
Инстинктивно, не думая, я обхватила ладонью лицо Тайруса и прижалась губами к его губам. Осторожно, нежно, заходя на территорию, куда не осмеливалась заглянуть с самой коронации. Он гладил меня, мягко, почти благоговейно, а потом притянул ближе и углубил поцелуй, пока то, что пугало, не стало совершенно естественным и правильным.
– Две недели, – пробормотала я, не отрываясь. – Только мы вдвоем.
Он улыбнулся.
– Только мы.
Я поцеловала его снова.
* * *
Если снаружи «Тигрис» напоминал изогнутый коготь, то внутри представлял собой лабиринт из палуб и бесконечных сюрпризов.
Больше всего нам понравился уровень с искусственным лесом, полным растений и животных. Ближе к концу пути Тайрус предложил отправиться на прогулку, как земные люди древности. Никаких механизмов. Мы плавали по реке, над головой сладчайшими голосами пели птицы. Потом мы сохли у настоящего костра.
Вернее, собирались. Тайрус прочел, что можно развести огонь с помощью палочек. Начал он довольно бодро. Однако прошло несколько минут, Тайрус загнал себе кучу заноз, но все впустую. Я от души развеселилась.
– Никуда не годится.
– Спасибо, – скривился он.
– Нет, правда.
– А ты умеешь поддержать.
– Просто удивилась. Ты – и чего-то не умеешь.
Он плюхнулся на землю, совершенно сбитый с толку.
– Самые примитивные человеческие существа сумели освоить это искусство. Я живу в космосе, среди невероятно продвинутых технологий, и не могу развести огонь. Или могу?
Он исчез, а минуту спустя вернулся с зажигалкой. Щелкнул ею, и с сомнением глянул на меня, не обвиню ли я его в жульничестве.
Я поддалась редкому порыву и услышала собственный смех. Пламя отразилось в светлых глазах, что смотрели на меня с удивлением и восхищением.
– Ты засмеялась.
– Нет. – Я покраснела, но продолжила глупо улыбаться, точно какая-то безмозглая девчонка.
– Засмеялась, я сам слышал. – Тайрус лукаво ухмыльнулся. – Надо снова тебя рассмешить.
– Опять возьмешься за костер и точно сумеешь.
Тайрус привлек меня к себе и накрыл мои губы горячим настойчивым поцелуем. Одновременно он поглаживал тыльную сторону моей шеи, отчего у меня по спине от удовольствия бегали мурашки.
Затем Тайрус переместил руку ниже, на бедро, и внимательно всмотрелся в мое лицо. Я поняла, что он ждет ответа на невысказанный вопрос. Но сколько можно быть таким серьезным? Я опрокинула его на спину. Тайрус удивленно вскрикнул, но расплылся в улыбке, когда я принялась целовать его шею… А потом он обхватил мои ноги своими и перекатился; его лицо сияло в теплом свете костра.
– Я тебя люблю, – просто сказал Тайрус.
Я сунула руку под его тунику, прижала ладонь к горячей коже, погладила твердый пресс. Тайрус закрыл глаза, а потом перехватил мою руку и прильнул к губам. Настойчивый лихорадочный поцелуй пробирал меня до самого нутра…
И тут пол под нами стал трястись все сильнее и сильнее.
Тайрус испуганно отпрянул, явно молча кляня все на свете. Впрочем, как и я.
Сквозь купол стали видны звезды на небосводе – мы только что вынырнули из субпространства. Как жаль. Мы посмотрели друг на друга. Я запустила пальцы в медную шевелюру Тайруса, ощущая вновь легший на наши плечи груз ответственности.
Не сговариваясь, мы подошли к иллюминатору и уставились на яркую точку в пространстве, что росла по мере нашего к ней приближения – злокачественную язву у самой границы звездной системы Люмины.
Ослепительная пурпурно-белая смертельная зона напоминала прорезь в пустоте и завораживала своей жуткой красотой. Я задумалась, сколько же человек погибло на том корабле, чье крушение разорвало космос и оставило после себя такое надгробие.
– А она выросла с прошлого раза, – озадаченно заметила я. Выросла, причем быстрее, чем ожидалось. – Интересно, почему?
– Злокачественному пространству не нужна подпитка, оно просто увеличивается само по себе, – не определенно отмахнулся Тайрус, не сводя глаз с яз вы. – Первый раз я его увидел, когда жил на планете.
– Я и не знала, что ты жил на планете.
– Почти десять месяцев. Мне там не нравилось: слишком тяжелая гравитация, слишком большая влажность, удушье. Я постоянно мучился аллергией и обгорал. Меня постоянно жрали насекомые и… и это был, пожалуй, самый счастливый год в моей жизни, – тихо, почти стыдливо признался он. – Один несчастный случай на краю звездной системы положил всему конец.
– Взорвался корабль. И потом… – догадалась я, кивнув на язву.
– Отсюда она кажется пугающей и прекрасной, но с планеты зрелище просто неописуемое. Сдвиги атмосферы сработали, точно линза для потоков света. Поначалу это был просто небольшой всплеск, но за считаные недели он стремительно разросся. Его было видно и днем, но ночью он занимал все небо. Рыжие, алые, золотые облака… Когда все закончилось, я уже улетел с планеты. Кто-то эвакуировался еще раньше, но многие остались и яростно спорили, что делать. Думали, смогут как-то все исправить. Упрямились до тех пор, пока не стало слишком поздно. Можешь представить, каково это?
Я смотрела на световой хлыст, зная, что мы летим на безопасном расстоянии, что можем убраться. Попыталась представить, каково смотреть на злокачественное пространство с планеты, но не сумела.
