Ошарашенная, я практически рухнула на колени рядом с Тайрусом. Интердикт подал нам руки, и мы прижались к ним щеками.
– Божественный свет Космоса привел ко мне вас обоих. – Его глаза вспыхнули фанатичным огнем. – И теперь он станет вашей путеводной звездой, ведь вы попросили меня признать ее человеком, мой юный император. Я сделаю больше – я отмечу ее своим священным знаком благословения. Она станет моим посланником наравне с вами, ибо верю, судьба столкнула меня с этим существом не просто так. – Он поднял нас на ноги. – Мы все представители того, что выше нас – ну разве это не прекрасно?
* * *
Церемония состоялась прямо в гелиосфере «Геры» в те несколько минут, что мы летели к Священному городу.
Интердикт настроил зеркала на потолке, поворчал, что приходится обходиться малым. Тайрус просто привалился к стене, откровенно не зная, как себя вести, радоваться или отчаиваться. Я целиком разделяла его чувства. А когда опустилась перед священником на колени, мне стало не по себе. Будто я жульничаю, и меня ждет ужасная расплата.
Затем оптика сдвинулась, и что-то произошло.
Может, дело в бриллиантах, может, мигнул пульсар, но когда свет озарил гелиосферу, мне показалось, что я очутилась в совершенно другом мире. Интердикт выпрямился во весь рост, сияя, как собственная статуя, и я ощутила всю важность момента. На миг я словно покинула собственное тело: все казалось нереальным, а человек передо мной перестал быть смертным.
По бокам вспыхнули ряды лампад, окаймляя поле зрения, призмы над головой отражали свет звезд, а глас Интердикта вдруг стал глубоким и звучным:
– Склони голову, Немезида дан Эмпиреан.
У меня так грохотало сердце, что казалось, его слышно на всю комнату. Я закрыла глаза, на веках остался алый отпечаток пламени. Затем меня коснулись руки, одна легла на затылок, другая на щеку.
В голове замелькал головокружительный вихрь образов… Вот священник Эмпиреанов говорит, что во мне нет божественной искры… вот над головой смыкаются неумолимые и неприступные стены корраля… вот Сидония протягивает руку, заверяя, что искра во мне все-таки есть…
Руки обхватывали мою голову, слова омывали душу.
– …Ибо цель и энергию невозможно уничтожить, но можно преобразить, как я благословляю это существо…
Сердце грохотало в ответ, желудок сжался.
Мне было не все равно.
Я будто вновь увидела Сидонию, как тогда, в тот день, когда она говорила, что любит меня, что я тоже создана из звездной пыли.
Интердикт самолично полил мои руки теплым ароматным маслом, затем взял какой-то фиал. Жидкость искрилась в ослепительном потоке света. Сначала я решила, что это пульсар… нет, все же квазар. Всплески света вырывались из черной дыры, рассыпаясь по мне тысячами радужных бликов.
Интердикт коснулся моей ключицы, тончайшим лезвием вырезал на месте сердца замысловатый узор и полил его искрящейся эссенцией так, чтобы она проникла под кожу. Захваченная нереальностью происходящего, я даже не почувствовала боли. Священник смазал порез целебной мазью; кожа восстановилась, и на ней осталась сияющая метка – круг из солнц. Мне казалось, будто я перенеслась в какое-то другое измерение, в другую, лучшую реальность. Там была Дония. Я так ясно ощущала ее присутствие, словно она стоит в сантиметрах от меня и наблюдает за происхо-дящим.
Сидония – моя Дония – ныне была частью звезды, ослепительным светом, что всегда проникал в самые темные уголки моей души, даже когда я сомневалась, что душа у меня есть. И наконец-то я тоже стала частью этого света.
«Спасибо тебе, Дония», – подумала я. Меня переполняла такая любовь к ней, что, казалось, сердце разорвется. Она встретила свою судьбу, и однажды мы вновь будем вместе, ведь теперь я тоже человек.
Интердикт отступил прочь. Я встала – уже как Немезида Эмпиреан, будущая императрица галактики. Личность. Тайрус больше не подпирал стену, а смотрел на меня, буквально лучась любовью. И когда я улыбнулась в ответ, то знала: на моем лице отражаются те же чувства.
Я только что стала человеком. И буду им отныне и навсегда.
Глава 20
Покинуть Священный город оказалось проще, чем попасть сюда, ведь теперь нам в автопилот «Геры» заложили точную траекторию движения. Мы упустили конец предыдущего гравитационного окна, но вернули Интердикта в город как раз вовремя, чтобы успеть в следующее.
– Я донесу до десятков инквизиторов и священников новое толкование своего декрета, – пообещал Интердикт на прощание. – Я ввел в базу данных вашего корабля информацию о гравитационных окнах. Разумеется, мгновенно переучить священников не получится, но они будут готовы через три года по вашему времени.
– Благодарю, – отозвался Тайрус.
На том и расстались. Теперь, когда очарование церемонии спало, Тайрус вновь превратился в комок нервов. Он устроился у иллюминатора, скрестил руки со сжатыми кулаками и вперил взгляд в космос, будто от этого корабль мог полететь быстрее.
Для того, кто всю жизнь привык планировать каждый шаг и десять следующих – включая пути отхода на все мыслимые и немыслимые случаи, – такая неожиданная заминка оказалась сущим кошмаром.
– Одиннадцать месяцев, – произнес он сам себе, будто пытаясь осмыслить. – Мы покинули Транс-сатурновую систему… почти год назад. За это время успели родиться новые дети, а мы улетели прямо в разгар кризиса. Помогите нам звезды.
– Что бы нас ни ждало, мы справимся, – ответила я, вложив в эти пустые слова всю свою веру.
Тайрус прижался лбом к иллюминатору и зажмурился.
– Мы не сможем прыгнуть в субпространство, пока на нас действует местная гравитация. А это… еще восемь часов. Восемь часов здесь, потом недели в субпространстве. Время, которое нам нельзя терять – если, конечно, нам еще есть что терять. Одиннадцать ме сяцев…
– Сейчас ничего не изменишь. Мы могли проторчать там и дольше.
– Может, так и следовало поступить. Остаться там на десять лет. На сотню. А когда прилетели бы обратно, обнаружили бы настолько изменившийся мир, что уже не было бы разницы. – Он говорил быстро, отрывисто. – Но увы… Моя кузина мертва, а я никак это не обыграл. Пасус наверняка успел вооружиться и собрать союзников, а я… остался при своих. Наверное, они уже считают меня мертвым. Все шпионы, которых я так долго прикармливал, нашли новых хозяев. Гелиос, мы остались ни с чем.
– Тайрус. – Я обхватила его лицо ладонями, и он моргнул, словно только что меня увидел. – Остался один человек, на которого мы можем положиться. Нивени. Она знает, что произошло.
– Нивени должна была им рассказать, куда мы отправились, – вспомнил Тайрус. – Как мы ей наказали, если не вернемся через месяц.
– Да. А теперь она расскажет нам, что мы пропустили. Ее мать убили с подачи Пасуса. Поверь, Тайрус, на Нивени можно положиться.
