– Немедленно? Возможно, мне стоит…
– Немедленно.
Двое мужчин обменялись долгим взглядом, затем Пасус сказал:
– Разумеется.
Поклонился и покинул нас.
Тайрус взял мою обмякшую руку, но не попытался притянуть меня ближе.
– Знаю, тебе трудно понять. После «Тигриса» мое существование стало крайне неудобным. Десятки убитых, а те, кто выжил, знали, что я приложил к этому руку. Некоторые гранды хотели сделать мне лоботомию. Другие предлагали вырезать мне половые органы, создать нового Домитриана, а меня казнить. – Он улыбнулся, но по лицу пробежала тень. – Тогда я… мне было совершенно все равно. На самом деле я даже пустил слушок, будто сам Алектар ответственен за резню на «Тигрисе». Он так и не смог отмыться от этого подозрения. И все же стал моим щитом. Не дал случиться худшему.
Теория заговора, о которой говорила та девочка-излишняя… Ее выдумал Тайрус. Я только головой покачала.
– Никакой он тебе не щит, Тайрус. Просто ты нужен ему живым и под его контролем. А теперь он живет в ближних покоях, словно консорт или…
– Член семьи.
– Семьи.
Семья значила для Тайруса нечто совсем иное, чем для большинства людей. Не знаю, хотел ли он сказать мне, что они близки, или что Пасус по-прежнему его заклятый враг. Может, между ними шла прикрытая маской любезности холодная война? То, чему я так и не научилась. Тайрус откинулся в кресле, широко расставив ноги.
– Я нужен ему живым. Жить можно по-разному, Немезида, и мое существование могло быть куда более печальным.
– Хуже жизни наркомана поневоле? Или постоянных унижений?
Его взгляд стал твердым.
– Ты сама приняла решение. Оставила меня здесь. Так что да, это терпимый вариант. Я узнал, как важно иметь рядом хотя бы одного человека, на которого можно положиться… Лучше он, чем никто. Прежде я сказал ему, что ты согласилась на брак, а теперь могу сказать тебе, что и он одобряет наш союз. Ты все еще любишь меня, Немезида? Если да, то прекрасно. Мы поженимся, как и собирались. Ты согласна обменять это на скипетр? Как по мне, затея приятная.
«Приятная». Ну и словечко.
– А ты уверен, что Алектар одобрит брак? – пробормотала я.
– Непременно. Он теперь твой главный защитник.
Я фыркнула. Вот уж нет. Просто я была именно той женой, которую Пасус хотел для Тайруса. Безвредной женушкой, что никогда не отнимет у него власть, которую Тайрус мог принять после четырех лет на веналоксе (из них трех лет в разлуке). Теперь в его взгляде больше не было любви.
И я знала, что так будет. Заранее подготовила себя, собралась с духом. Но все равно было больно.
Если начну горевать о своей потере, сойду с ума.
– Когда? – спросила я.
– Алектар! – позвал Тайрус.
Сенатор так быстро вернулся, что стало ясно: он подслушивал и только ждал этого момента. Меня передернуло от ненависти к нему. Ситуация сбивала с толку. Я понимала, что когда вернусь, Тайрус не будет смотреть на меня, как прежде. Но в его улыбке таилась какая-то неестественная отстраненность. Я представить не могла, что он подружится с Пасусом, и уж тем более, что станет глядеть на него с теплотой, будто на близкого человека.
– Как насчет завтрашнего дня? – спросил Тайрус.
– Свадьба? Завтра? – опешила я.
– Так скоро? – Пасус удивился не меньше моего.
– Почему нет? – сверкнул улыбкой император. – Никто не посмеет сказать, что мы не принесли кровавую жертву. Давайте перейдем сразу к сути.
Пасус сложил руки.
– А приготовления… все, как мы обсуждали?
– Именно так. – Тайрус втянул веналокс из кольца и на этот раз вытер нос рукавом. – Мы уже три года как помолвлены. Никто не скажет, что свадьба внезапная. – Он рассмеялся и указал в окно: – Посмотрите, сколько кораблей собралось. Как нам устоять перед возможностью предстать перед такой широкой аудиторией?
Пасус повернулся ко мне.
– И когда императору ждать координаты ски петра?
Тайрус уставился на меня, тоже ожидая ответа.
– А священники вас уже поддерживают? – спросила я, глядя на них.
– Я навел много мостов в надежде, что ты вернешься, – отозвался Пасус.
– Я сдержу слово, если он сдержит, – заявила я Тайрусу. Затем уже сенатору: – И больше не донимайте меня этим вопросом и не заговаривайте со мной без надобности. Я буду ненавидеть вас всем сердцем до своего смертного часа.
– Как и я, – согласился Пасус. – До твоего смертного часа.
Тайрус подавил смешок и снова от души затянулся веналоксом.
– Видите? Перебранки, едва завуалированные угрозы. Прибавьте пару покушений на жизнь, и из нас получится настоящая семья Домитрианов.
* * *
Я выбрала своим шафером Гладдика, потому что только его одного хотела видеть.
Как только я вошла на корабль, то увидела его.
Бронзовый бюст грандессы Цинии.
Я уставилась в ее слепые глаза, смотрящие куда-то выше меня. Что могло заставить сына выставить орудие убийства отца на почетное место? Гладдик появился на пороге и замер.
– Немезида! Это ты. Я так рад…
Я отмахнулась от приветствий и кивнула в сторону статуи.
– Почему ты ее держишь?
Гладдик судорожно вздохнул.
– Это дар императора.
Я посмотрела на него, посмотрела по-настоящему. Он держался нервно, напряженно, словно животное, которое слишком долго преследует хищник. Глаза казались слишком большими на лице.
– Он… он дал мне бюст в обмен на этот корабль.
– Что?
– Я продал ему «Атлас» за бюст. А он тут же передал корабль кому-то еще. Император гуляет с размахом, когда может, так что, наверное, уже все промотал… Сказал, он очень добрый, поэтому разрешит мне остаться на борту, пока новый владелец не захочет забрать корабль. – Лицо Гладдика исказилось. – Вообще-то я не очень понял смысл такой сделки.
– Почему ты вообще согласился? – воскликнула я. А потом вспомнила, как он сунул руку в гравитационное кольцо. – Ты его так боишься.
– Я одна из его последних любимых игрушек, – горько признался Гладдик. – Он повадился заставлять меня принимать вместе с ним веналокс. Наркотик неприятный, и никто больше не хочет попробовать. Это случилось уже после твоего исчезновения. Пичкал меня этой дрянью каждый день, наконец ему надоело… а затем все узнали, что ты жива… Он решил отпраздновать новости. Заставил меня принять веналокс, а потом убедил продать собственный корабль. Этот корабль. За бюст.
Я лишилась дара речи.
– Веналокс правда что-то делает с мозгами, – пробормотал Гладдик, потирая лоб. – Сделка казалась отличной, когда он мне ее предлагал.
