Затем Фустиан объявил:
– Как звезды возникают из точек слияния Живого Космоса, так сегодня эти двое влюбленных стали единым целым.
Он развел наши руки, показывая проскакивающие меж ладонями электрические искры.
Пока мы оставались рядом, они не причиняли боли, а вскоре совсем рассеются, когда мы консумируем союз. Мы прошли в глубину соляриума, где нас ждала капсула.
Загремели аплодисменты, и взгляды, которых было слишком много, буравили нам спины, пока двери не закрылись. Затем капсула отделилась, я обернулась и увидела, что зрители смотрят нам вслед.
Повисло молчание.
Остались лишь я и Тайрус. Муж и жена, одни среди звезд.
Я посмотрела на него. Он ласкал меня взглядом. Я невольно задрожала. Вот и настал этот момент.
Тайрус смотрел на меня в тусклом свете вспыхивающих меж нашими ладонями искр, затем отступил прочь. Электрический поток стал сильнее, но по-прежнему не причинял боли.
– У меня есть для тебя подарок, – сказал Тайрус.
Моя рука сама потянулась к окну… Не настоящему окну, напомнила себе я. Это был экран, что создавал иллюзию звездного неба, но теперь, вдали от публики, он стал совершенно непрозрачным, на случай если кому-то взбредет в голову посмотреть на нас через телескоп.
Тайрус коснулся стены, и выехала платформа с подарком жениха. Он осторожно взял вещицу. Блеск рубинов и сапфиров привлек мое внимание. Драгоценная заколка для волос.
Но не просто какая-то там заколка.
У меня екнуло сердце. Я уставилась на предмет, пока Тайрус следил за моей реакцией.
– Ты помнишь, – произнес он.
Конечно, я помнила. Это был самый первый его подарок, когда наши отношения представляли собой договор между дьяболиком и амбициозным Примас Дофином.
– Но как?.. – удивилась я.
Тогда, на «Гере», он сорвал заколку с моих волос и швырнул в фонтан с азотом – Элантра еще была жива, и мы разыграли сцену, будто Тайрус меня раз любил.
– Я ее достал.
– Что? Как? Когда?
– Пока никто не смотрел.
– Но разве ты не обжег руку?
– Оно того стоило.
Тайрус жестом попросил меня нагнуть голову. Я подчинилась. Он собрал мои длинные локоны ровно настолько, чтобы открыть лицо, и почти благоговейно сколол их у меня на затылке. Затем выпрямился, гладя огрубевшей ладонью мою щеку. Он рассматривал меня с нежностью, с любопытством.
Я вздрогнула и отступила. Как легко – слишком легко – я поддалась на уловку. Боль от осознания этого пронзила сердце.
– У меня тоже для тебя кое-что есть, – мой голос прозвучал холодно, по-деловому.
Взмах руки – и я открыла другую ячейку. Там лежала книга. Удивление отразилось на лице Тайруса.
– «Гамлет», – выдохнул он.
– Ну да.
– Немезида, но где?..
– В Священном городе. Она уцелела. Я знала… знала, что она твоя, даже если до конца не понимала ее.
Я пристально наблюдала за ним. Какая-то мерзкая часть моей души продолжала цепляться за надежду и высматривать хотя бы тень эмоций, хоть какую-то реакцию.
Тайрус погладил обложку, развернул книгу и открыл ее.
– Она действительно принадлежала тебе, – поняла я.
– Да… – Его лицо затуманилось, словно он на миг вспомнил, кем был, когда последний раз держал эту книгу. Голос Тайруса дрогнул: – Я очень любил ее в юности.
– Я не смогла прочесть.
– Это древний язык. Сложный, но… – Он посмотрел на меня. – Там есть строки:
«Не верь дневному свету,
Не верь звезде ночей,
Не верь, что правда где-то,
Но верь любви моей».
Внезапно что-то сильное, крепкое сломалось под весом того, что я делала. Я закрыла глаза. Эмоции бурлили в груди и грозили вырваться наружу. Я села на пол, а вокруг были только холодные равнодушные звезды.
Я сжимала кулаки, пока пальцы не закололо, пока ногти не впились в кожу, а потом я почувствовала рядом Тайруса. Он присел и взял меня за руки.
– Тебе больно?
Я заставила себя посмотреть на него. Поток искр связывал наши руки воедино.
– Это исцелить тебе не под силу. Просто я… совсем недавно ты был моим. У меня была твоя любовь, твое сердце. А теперь я превратилась для тебя в воспоминание.
Тайрус вынул заколку из моих волос. Я потрясенно уставилась на него, решив, что он рассердился и заберет подарок.
Но Тайрус твердо посмотрел на меня своими голубыми глазами, щелкнул пальцем по украшению, и оно замигало. Я нахмурилась. Он вытащил спрятанное среди драгоценных камней устройство и вернул заколку в мои волосы.
– Протащил его сюда, – пояснил Тайрус, показывая мне похожий на булавку механизм. – На Хризантеме уединиться невозможно, но здесь я могу защитить нас от слежки. Он блокирует все устройства прослушки. Больше не надо лгать.
– Лгать? – переспросила я.
– Конечно, ты заметила, что я держался с тобой отстраненно, холодно. Мне пришлось. Думаешь, тот, кто все эти годы был моим тюремщиком, дал бы согласие на наш брак, если бы я выказал чувства?
Невероятно.
Невозможно.
– Веналокс… четыре года… это невозможно… Не надо, Тайрус. Не обманывай меня. Не говори так, если это неправда. Я не вынесу пустой надежды…
Я ненавидела себя за эти слова… я практически подписала себе смертный приговор. Тайрус запустил пальцы в мои волосы, обхватил мой затылок и притянул ближе. Его дыхание овевало мои губы.
– Посмотри на меня, Немезида. Посмотри внимательно.
Я подняла глаза. С какой теплотой он смотрел на меня, но это была ложь. Ложь.
– Думаешь, я ничего к тебе не чувствую? Как насчет этого?
Его поцелуй походил на электрический разряд, что пронесся по моей спине и воспламенил сердце. Я ахнула, наши языки встретились, но я не могла принять этот чудесный, потрясающий, невозможный момент… и отстранилась.
– Не может быть.
– Может. Немезида, мне пришлось говорить с тобой очень осторожно, аккуратно. Только безразличие могло подарить мне тебя. И вот ты здесь. – Он смотрел на меня, словно я была живым чудом. – Я боюсь, что закрою глаза, а ты исчезнешь.
– Ты… – выдохнула я. Невозможно. Я боялась поддаться надежде, обмануться. – Ты серьезно это все говоришь?
– Все, что говорю, и все, что не могу выразить словами. Иногда мне кажется, что я тебя выдумал. Никто не отпечатался так ярко в моей памяти, в моих снах. Вот я проснусь, ты исчезнешь, а мне останется лишь пустота. Даже лучшие дни кажутся пустым эхом того, что было между нами. Было бы намного легче, если бы я тебя забыл.
