Тирн задумался, пропуская через себя мои слова. Не знаю, понял ли молодой галл смысл сказанного, но он нахмурился.
– Почему, Спартак? Ты сомневаешься?
– Важно знать, за что ты воюешь и почему, иначе очень быстро растеряешь любую, даже самую крепкую, веру. Или, чего хуже, засомневаешься в том, что ты делаешь, – заверил я. – На самом деле нас и рабов с латифундий разделяет всего лишь один невидимый шаг, переступи его, и ты уже ничем не будешь отличаться от латифундийских невольников! Цель и вера делают из толпы единое целое. Понимаешь, о чем я, Тирн?
– Понимаю… – Тирн глубоко вздохнул. – Похоже, сейчас никто не сомневается.
– Может, мы объединены одной целью? А то, что движет гладиаторов вперед, много больше, чем простой приказ лидера? – я усмехнулся. – Если что-то случится со мной или с тобой, если на поле бое сгинут Лукор, Аниций или Рут, на наше место может встать каждый и ничего не измениться! Понимаешь, о чем я сейчас говорю?
Тирн охотно закивал. Мне показалось, что галл вряд ли понял мои слова. Я улыбнулся кончиками губ.
– Цель удерживает порядок. Это должно быть в голове, а не от боязни нарушить приказ! Легион выбросит полководца, который попытается отойти от идеалов нашего восстания, он не потерпит гнущегося слабака, позволяющего толпе принимать решения. Вспомни о невидимой линии между нами и невольниками, а ведь стоит тебе нарушить невидимый баланс, она лопнет…
– Ты не ответил на вопрос, мёоезиец! – пресек меня молодой галл. – Куда ты собираешься! Для чего ты мне все это говоришь? Есть у меня приказ или нет, я не оступлюсь от наших идеалов! Но какая разница?
– Тирн… – я произнес его имя как можно более ласково, положил свою ладонь на его плечо. – Может случиться так, что меня не станет, тогда тебе придется стать во главе восстания. Именно тебе придется разгребать за мной. Справишься?
Молодой галл, ошарашенный моим ответом, долгое время молча смотрел на меня.
– Куда ты собрался? – наконец выдавил он сквозь плотно сжатые зубы.
– Я не скажу тебе этого хотя бы потому, что знаю тебя достаточно хорошо, – мои пальцы впились в плечо Тирна. – Но клянусь, я не собираюсь умирать.
Словно в подтверждение сказанного, я полез за пазуху, достал смятый свиток, вручил его Тир ну в руки. Молодой галл уставился на него с недоумением, не понимая, что делать с ним.
– Умеешь читать? – спросил я.
– Прочту, Спартак, – Тирн раздраженно сбросил со своего плеча мою руку. – С каких пор мы начали общаться свитками?
– Поверь, так нужно! – отрезал я. – Ты откроешь свиток, когда выполнишь приказ до конца.
Тирн хотел что-то сказать, но осекся, глаза его сузились, он пристально смотрел на меня. Усмехнулся, покачал головой, уставился на свиток.
– К чему был весь этот разговор, Спартак? Красс? Ты собрался к стенам Рима? – нахмурился он. – Лукор и Аниций в курсе твоих намерений?
Я покачал головой. Отнекиваться и отрицать очевидное не было никакого смысла.
– Они считают, что я выдвигаюсь к латифундиям, пусть это останется так. Вспомни Регий, Тирн, вспомни, к каким последствиям привела моя вылазка в лагерь Красса, когда я не позаботился о тылах! Я не намерен повторять ошибки! Если ты прикроешь меня, нам удастся скрыть мое отсутствие.
– Так ты вправду собрался навестить Красса, – испуганно прошептал Тирн.
– Не смей даже об этом думать! Ты должен остаться здесь и взять на себя командование! Соври! Скажи, что мы пали у латифундии! Придумай что-нибудь! В лагере не должны знать ничего!
– Ты бросаешь нас? – усмехнулся галл. – А как же цель, Спартак? Как же победа…
Я не дал галлу договорить и влепил ему пощечину, которая заставил его замолчать, отрезвила.
– Не тебе учить меня побеждать! – процедил я.
Повисло молчание. Я с трудом справлялся с охватившей меня яростью. Тирн держался за пылавшую щеку. Пришлось приложить усилие, чтобы заставить себя говорить.
– Просто сделай то, о чем я тебя прошу, освободи невольников с латифундий, отрежь Лукулла, а потом открой этот свиток, – выдохнул я.
– А как же единая цель, Спартак?
– Если я не ошибся и цель действительно есть, то мы победим, – отрезал я. – Обещай сделать это, а я вернусь.
Молодой галл задумался, склонил голову, убрал свиток себе за пазуху.
– Обещаю, – кивнул Тирн. – Я сделаю то, о чем ты просишь.
Мы еще некоторое время молча стояли друг напротив друга. Наконец галл резко развернулся и зашагал прочь. Я чувствовал, как внутри Тирна бурлит кровь, а в сердце молодого галла поселилась обида. Он хотел быть рядом, хотел сражаться со мной спина к спине, считая, что там, где я, там решится судьба восстания. Я смотрел на него, пока гладиатор не скрылся в своей палатке. Он отойдет, стоило дать галлу время, возможно, ему требовалось переспать ночь с этими мыслями. Я же на рассвете выдвинусь с четверкой лучших убийц, которых только можно было сыскать по всей Италии. Тирн был прав – как только конные отряды покинут лагерь и направятся к латифундиям на востоке Апулии, мы с Рутом выдвинемся следом, вот только совершенно в другую сторону. Пора было напомнить о себе Марку Лицинию Крассу, чтобы раз и навсегда убрать камень преткновения, который так усердно каждый раз подкладывала на мой путь судьба.
* * *
Когда в нескольких милях от нас показались огни небольшого городка Апры, мы остановились на перевал. Я с Рутом сооружали костер, остальные трое бойцов занялись лошадьми и провиантом. Ликторов распирало от любопытства. Переход продлился более трех часов, все это время бойцы молчали, изредка косились на меня, но не задавали вопросов. Вопросы же было самое время задать. Вот почему. Покинув наш лагерь у берега реки Ауфид, мы проскакали несколько миль на восток, стремглав проскочили между Каннами и Венузией, прямехонько по Аппиевой дороге, подгоняя лошадей в галоп, чтобы не нарваться на латифундийских невольников, в любой момент готовых высунуть из Канн свой нос. После перевели лошадей на рысь, и я, ведущий за собой группу, начал медленно уходить на север, к Адриатическому морю, сворачивая с дороги гораздо раньше намеченного. Очень скоро я повернул западнее, по сути обогнул Канны, вернулся к Ауфиду. Рут молчал, но я видел, как его лицо сделалось мрачнее тучи. Остальные мои бойцы скакали позади нас, но до меня то и дело доносились обрывки брошенных ликторами фраз. Наверняка гладиаторы пытались понять, что происходит и куда я их веду. После переправы через реку неподалеку от морского побережья мы оказались у городка Арпы, где и было решено сделать привал. Я знал, что привал этот был совершенно необязателен, но настала пора удовлетворить любопытство своих ликторов. Молчание, царившее все время, пока мы с Рутом разжигали костер, а остальные трое ликторов возились с лошадьми, изматывало пуще всякого перехода. Наконец костер запылал. Нарок раздал тормозки с провиантом, мы расположились вокруг костра. Митрид грел руки, подставляя ладони к язычкам пламени. Нарок разворошил свой тормозок, Тукран устало зевал. Мы с Рутом молчали.
