* * *
Я решил рискнуть. Времени было в обрез. Я не знал, как развивается ситуация у римских стен и насколько далеко зашли переговоры Красса и сената. Могло быть так, что пойманный врасплох сенат пошел на поводу желаний Марка Лициния и уже сейчас легионы Красса выдвинулись в Апулию. Случись так, и возможность добраться до проконсула исчезала. Этого я не мог допустить ни в коем случае. Укрепил мои мысли сворачивать на Аппиеву дорогу начавшийся проливной дождь. Пришло понимание, что ливень размоет обходные тропы, затруднит переход и украдет драгоценное время. Мысль об этом заставила меня отдать приказ поворачивать к юго-западу, чтобы двинуться к Беневенту как можно скорее. Мы получали возможность по прямой оказаться на Аппиевой дороге уже через несколько часов пути. Что бы ни говорили мои ликторы об опасностях главной римской дороги, каждый названный риск я оправдывал последующей выгодой. Если нам удастся добраться до Красса и перерезать ему горло, все перевернётся с ног на голову. Оставалось надеяться, что Лукулл не перебьет ставку Тирна. Прежде чем Тирн откроет свиток и перейдет к следующей части плана, произойдет очень многое. Немало зависело от латифундийских невольников, которые прямо в эти минуты должны были сотнями освобождаться из вилл своих доминусов. Оставалось держать кулаки за Тирна и верить, что у молодого галла все получится. Узел затягивался все туже.
Я вел группу и сдерживался, чтобы не перевести Фунтика на галоп, понимая, что загоню животное за какие-то полчаса. Скакали рысью, там, где дорога была разбита и появлялся риск упасть, переходили на шаг. Копыта коней увязали в размокшей почве, застревали, животные недовольно фыркали, ржали, всячески проявляя свое недовольство. Меньше всего хотелось, чтобы конь подвернул ногу или кто-нибудь из нас свернул себе шею. В очередной раз, когда дорога заставила отряд перейти на шаг, а затем и вовсе спешиться, чтобы повести коней за собой, я смачно выругался, с трудом сдерживая свои эмоции. Мы теряли время. При таком ливне мы могли добраться к Беневенту в лучшем случае к полудню следующего дня. Перепачканные с ног до головы в комках грязи, летевших из-под копыт, промокшие до ниточки, мы, стиснув зубы, все же шли вперед. Я отметал мысль остановиться на привал и дождаться, пока закончится ливень. Размокшая почва могла превратиться в болото, появлялся риск встать на привале не на один час, дожидаясь, пока высохнет земля. С доводами соглашались мои ликторы, за время пути истощившие весь свой матерный словарной запас, и очень скоро наш небольшой отряд шел в полной тишине. Однако с каждым шагом, с каждым пройденным футом мы оказывались все ближе к заветной цели. По итогу в окрестностях Беневента мы оказались на рассвете. Все еще шел дождь, конечно, не сродни ночному ливню, превратившему апулийские поля в болота, но все еще мерзкий и неприятный, ужасно раздражающий. Солнечные лучи начали уверенней пробиваться сквозь ночную мглу. Пока что они не грели, но я уже чувствовал, как температура воздуха медленно ползет верх. Переход выдался тяжелым и изнуряющим, однако главная цель оказалась перед нами. За небольшим холмом открывался Беневент, через который проходила Аппиевая дорога. Широкая, вымощенная камнем, которой была не страшна любая непогода. Я облегченно выдохнул, приказал остановиться ликторам.
– Останавливаемся, – сказал я.
– В Рим не пойдем? – раздраженно буркнул Митрид. – Потом?
Я пропустил укол гладиатора мимо ушей, распорядился шутнику позаботиться о конях. Несчастные животные проголодались и устали. С боков лошадей поднимался пар. Рут сообщил, что сено, отложенное для коней, промокло, но животные с удовольствием стали уплетать промокшее сено за обе щеки. Развести костер не удалось. Поиск сухих веток после ночного ливня стал пустой тратой времени. В запасе не оказалось сухой одежды, в которую можно было переодеться. Наши тела пробивала дрожь, зуб не попадал на зуб. Нарок выжал свой плащ, из которого наземь потекла струйка воды, и улыбнулся.
– Да уж…
– Выглядишь как мокрая кошка, – рассмеялся Тукран.
– Пошел ты! Посмотри на себя! Выглядишь так, будто искупался в Тибре!
Остальные выглядели не лучше. Я понимал, что если в ближайшее время мы не найдем сухую одежду, не согреемся и не выпьем чего-нибудь горячительного, то уже через несколько часов каждый из нас сляжет с высокой температурой. Как бы ни были крепки эти люди, какие бы тягости им ни переходилось терпеть, но реальность была такова, что провести еще некоторое время, возможно, даже несколько дней на холоде в мокрой одежде, не смогли бы даже они.
– Холодно, Спартак, может, ну его этот привал, – Рут, пытаясь согреться, начал растирать себе руки. – Двинем дальше? У меня сейчас кусок в горло не пойдет, а так хоть согреемся!
– Дело говорит Рут, – согласился Нарок, у которого посинели от холода губы, и он, чтобы согреться, принялся приседать, пытаясь разогнать по венам кровь. – Если никто не против, двигаем дальше! – пропыхтел он.
Митрид, слушая вполуха наш разговор, достал из своего тормозка сухари, из-за ливня размякшие и набухшие, более несъедобные. Сумка, в которой был спрятан провиант ликтора, промокла насквозь, не помогла кожаная подкладка, которая должна была не пропустить влагу. Митрид сжал кулак и превратил сухари в пюре. Ликтор с раздражением выбросил их наземь, отряхивая с рук куски мокрого налипшего хлеба.
– Вот тебе и поел! – выпалил он, вытерев руки о мокрый плащ.
В свои тормозки полезли остальные, доставая оттуда набухшие от воды сухари. Я видел на их лицах злость и разочарование. Сухари, составлявшие большую часть нашего запаса провианта, теперь были непригодны для еды. Приходилось признать, ливень знатно испортил все наши планы. Прямо сейчас, стоя на привале неподалеку от Аппиевой дороги и Беневента, я понимал, что условия, заложниками которых мы оказались, попросту не позволят нам двигаться дальше. Следовало найти способ пополнить запасы провианта, переодеться или высушить одежду, непригодную для дальнейшего пути. Мало того, что мокрые, наши вещи были облеплены комками дорожной грязи, а мы напоминали беглых преступников. Римские солдаты на первой же заставе вполне резонно могли предположить, что мы можем оказаться беглецами с латифундий. Мысль, лихорадочно мелькнувшая в голове, заставила меня поежиться. Не успел я подумать об этом, как мои мысли озвучил Тукран, скептически отнесшийся к предложению остальных двигаться дальше, не задерживаясь на перевале.
– Рут, Нарок, вы серьезно? На дворе утро, впереди день, а мы грязные да мокрые до нитки! Куда вы собрались в таком виде идти? – хмыкнул он.
– В Рим! – раздраженно ответил Митрид, который еще более обозлился, когда у него не вышло перекусить сухарями.
– В таком виде тебя скорее ждет распятие, – бросил Нарок.
– Заткни свою пасть, без тебя тошно, – вызверился Митрид.
Между ними началась словесная перепалка, которая, впрочем, быстро закончилась. Гладиаторы понимали, что тратить силы на пустой треп было совсем ни к чему.
– Серьезно, что дальше? – развел руками гопломах. – Нас остановят на первой заставе!
– Извините! Как-то не подумал взять запасного плаща! – оскалился Нарок.
