Я уже в который раз заставил себя завернуть спор. Возможно, гопломах был прав, я совершил промах, когда поверил Тукрану на слово, не убедившись, что за словами ликтора стоит план, но что было говорить об этом теперь? Поворачивать назад поздно, время не повернешь вспять, ничего не изменишь. Оставалось надеяться, что Тукран, словам которого я поверил от начала и до конца, приберег в кармане козырь, а не бросал в воздух высокопарные фразы. Я не хотел, да и не имел права перекладывать на плечи своего ликтора ответственность за судьбу восстания, но как бы пафосно это ни звучало, Тукран сам взвалил эту ответственность на себя. Не придумай ликтор ничего, так все пропало. Возможно, именно эта мысль не давала покоя Руту. Что если гопломах подсознательно видел большие шансы в прорыве через заставу стражников на пресловутом перекрестке на въезде, а уж только потом заботился о судьбе нашего брата?
С такими мыслями я свернул в еще один переулок, коих за нашей спиной осталось не меньше дюжины. Мы с Рутом, зацепившись языками, немного отстали от идущих впереди Митрида и Нарока, поэтому первым на новый переулок вступил Митрид. Ликтор вдруг остановился, попятился, вскинул руку.
– У нас гости! – прошептал он, потянулся к клинку на поясе.
– Что случилось?
– Стража!
– Сколько их там?
Я, не дожидаясь ответа, схватился за рукоять гладиуса, выглянул из-за стены дома. В самом конце, через несколько домов, мне удалось разглядеть городскую стену, опоясывавшую Беневент по периметру. Недалеко от стены на корточках у одного из домов сидели двое стражников, беззаботно игравших в кости. Рядом с ними лежали их клинки и щиты. Понятное дело, стражники не заметили нас и с головой были погружены в свою игру. Другое дело, что эти двое делали тут, тогда как все основные силы беневентской стражи были стянуты к выездам.
– Что это может значить? – спросил Митрид.
– А я говорил! – Рут сжал кулаки и со всего маху въехал по стене, содрав кожу на костяшках.
– Ничего еще не произошло! – я хлопнул гопломаха по плечу, стараясь успокоить.
– Что они тут делают, Спартак? У Тукрана ничего не вышло! – прошипел он.
– Говори за себя! – фыркнул Нарок.
Рут раздосадованно отмахнулся и с головой ушел в свои размышления. В одном гопломах был прав. С какого бока не подойди, но в моей голове совершенно не укладывалось, что эти двое стражников могли оказаться здесь случайно. Для начальника караула было бы оплошным вот так просто разбазаривать свой людской резерв. Безусловно, эти двое имели четкий приказ, преследовали одним им известные цели. Пожалуй, ближе всего к ответу оказался Нарок.
– Думаю, здесь лазейка, которую мы с вами ищем, – усмехнулся он.
– Если тут лазейка, здесь бы поставили целую контубернию, – возразил Митрид.
– Зачем? Начальник караула думает, что мы пойдем на прорыв, – пожал плечами Нарок.
Я мысленно согласился с доводами своего ликтора. Начальник караула действительно думал, что мы намерены прорываться из города силой. Наличие у нас лошадей, провианта, которых мы не собирались бросать, а также донос контубернии, сторожившей нас, отряд у входа в каупону, все это говорило «за» наш прорыв и не предполагало других вариантов. Но стража перестраховывалась. Умно, стоило признать, что Арт пошевелил мозгами. Я недооценил его. Сейчас же пора было решать, что делать дальше, как поступать с этими двумя, встреча с которыми не входила в наши планы.
Митрид вновь выглянул в закуток, где ни о чем не подозревающие стражники играли в кости.
– Перережу им глотки, – заявил он и потянулся за мечом.
Я поспешил остановить ликтора, уже готового выйти в переулок, чтобы расправиться со стражей. Я нисколечко не сомневался, что Митрид сумеет покончить с этими двумя бесшумно и не оставит за собой следов. Вот только, кто из нас мог поручиться, что точно такие же двойные патрули не стояли еще через какие-нибудь пятьсот футов? Не хотелось переоценивать начальника караула, но недооценивать Арта я тоже не хотел. Следовало проявить осторожность. Стражники вполне могли подавать сигнал другим караульным, а не будь сигнала, мы могли подставить Тукрана, оставшегося лицом к лицу с римлянами на выезде.
Я озвучил свои опасения.
– Ты прав… – Митрид нехотя убрал руку со спаты.
– Может, обойдем их? – предложил Нарок.
– Ты уверен, что стражи нет через несколько улиц? – спросил я.
Нарок покачал головой. Уверенности не было. Можно было даже не отвечать.
– Пройдем мимо них? – предложил Рут.
– Бред! – тут же отмахнулся Нарок.
– Спартак говорит, что их нельзя трогать, а ты сам предлагаешь лезть на рожон! – согласился Митрид.
– Для чего тогда мы нарядились в этот маскарад? – нахмурился Рут. – Или я не прав, Спартак?
Я задумался. Выйти в переулок, как ни в чем не бывало пройти мимо двух отвлеченных игрой в кости стражников… Идея показалась безумной, но и мы мало походили на восставших, были одеты в чистое белье, привлекали к себе внимание не больше остальных горожан.
– Рут прав, – наконец заверил я.
– Выйдем к ним? – глаза Митрида округлились.
– Пойдем не все и не сразу, – продолжил я. – Сначала я, затем ты и Нарок, в конце Рут. Мне кажется, они не обратят на нас никакого внимания.
– А если обратят? – спросил Нарок.
Я знал, куда клонит ликтор, желающий перерезать стражникам глотки, поэтому улыбнулся кончиками губ.
– Ты успеешь вытащить меч, но пока ты горожанин, Нарок, а горожанин в Беневенте не носит оружие при себе. Заруби это себе на носу.
– Сделаем, – ликтор кивнул, но получился этот кивок, как и слова, какими-то неправдоподобными.
Я убедился, что мой меч не видно под тогой, и вышел в переулок. Стражники, увлеченные игрой, поначалу не обратили на меня никакого внимания. Я же сделал вид, что мне нет дела ни до них, ни до их игры. Будто бы погруженный в свои мысли, с сосредоточенным лицом, я поравнялся с римлянами, которые только теперь завидели меня и отвлеклись от своей игры.
– Стой!
Я сделал вид, что не услышал, да и вообще слова, сказанные караульным, касаются кого угодно, но не меня, и с тем же невозмутимым видом двинулся дальше. Стражник отбросил кости и, подкрепляя каждое сказанное слово отборным матом, повторил:
– Стой, кому говорю!
Я остановился, виновато обернулся.
– Ты мне? – спохватился я, всем видом показывая, что не слышал обращенных ко мне слов солдата.
– А кому? Оглох что ли? Куда прешь? – пролаял римлянин.
– Домой вообще-то, – только и нашелся я.
Стражник завис, задумался, подниматься ли ему на ноги, но все же решил не торопиться покидать свое гнездышко и остался сидеть на месте, даже не посмотрев в сторону меча. Я обратил внимание, как он взглянул на мою совершенно новую тогу и плащ. Судя по всему, район, в котором происходило все действо, принадлежал беднякам, и стражник нисколько не боялся, что может нарваться на человека знатного происхождения, поэтому-то позволял хамить и грубить в открытую, разумно полагая, что гражданину, имеющему кучу серебра и знатную фамилию, в такой дыре нечего ловить. Однако вид новой тоги и плаща смутили бедолагу, было подумавшего, что я заявился в район бедняков к любовнице.
