Однако это была, несомненно, та самая особа, Эва узнала ее по осанке, движениям, посадке головы.
Женщина протянула руку к двери гримерки, к которой с другой стороны стремительно приближался неизвестный обладатель хриплого голоса…
И тут Эва совершила неожиданный, импульсивный, непредсказуемый поступок.
Она схватила незнакомку за руку и, ни слова не говоря, втащила ее в стенной шкаф.
Та от неожиданности и изумления почти не сопротивлялась, только открыла рот, чтобы вскрикнуть — но Эва закрыла ей рот ладонью и зашипела:
— Молчи! Хочешь жить?
Круглые от удивления глаза дважды моргнули — значит, хочет!
— А тогда веди себя тихо! — прошептала Эва и тихонько закрыла дверцу шкафа.
Она сделала это очень своевременно, потому что как раз в это мгновение дверь гримерки распахнулась и снова закрылась, неизвестный прошел через прихожую и вышел в коридор.
Эва перевела дыхание, выждала еще немного и отпустила женщину с заправки.
Та шумно выдохнула и воскликнула:
— Ты что себе позволяешь? Ты вообще кто такая?
— Не узнала? — Эва открыла дверцу шкафа и выбралась из него. — А я вроде и не гримировалась, не то что ты в ту нашу встречу.
Женщина следом вылезла из шкафа, уставилась на Эву — и ее челюсть отвисла.
— Это ты?!
— Не стану спорить — я.
— Как ты нас нашла?
— А это уж мое дело.
— А ты все равно ничего не докажешь! Ты с Женей уже разговаривала? И зачем ты меня втащила в шкаф?
Не дожидаясь ответа на свои вопросы, она шагнула к двери гримерки, громко проговорив:
— Жень, ты ее видел? Чего она хочет? Ты ей сказал, что она ничего не докажет?
— Не ходи туда! — искренне посоветовала ей Эва.
— Чего это? — фыркнула женщина и дернула ручку двери.
И сделала по инерции шаг вперед.
В кресле сидел Евгений Чистяков в пухлом фиолетовом костюме, изображающем какую-то крайне неприятную бактерию. Точнее, то, как представляет себе бактерию средний телезритель. Только голова бактерии с длинными зелеными усиками и устрашающими челюстями была снята и лежала рядом, на туалетном столике.
Сзади Чистяков был в полном порядке. Если, конечно, не считать фиолетового костюма и снятой головы. Но перед ним стояло большое, подсвеченное яркими лампами зеркало, в котором отражалось его лицо. Точнее, то, что от него осталось.
Это была страшная, залитая кровью маска, из которой выглядывал единственный широко открытый глаз.
Второго глаза у него вообще не было — на его месте виднелась зияющая кровавая рана, из которой торчала ручка больших портновских ножниц.
— А-а! — вскрикнула женщина с заправки дурным голосом и попятилась.
— Я говорила тебе — не ходи! — прошипела Эва и потянула свою новую знакомую назад, прочь из этой гримерки, подальше от этого ужасного зрелища.
— А-а! — снова вскрикнула женщина.
— И заткнись! Не ори! Не привлекай к себе внимание! Ты меня поняла?
Женщина кивнула и послушно пошла туда, куда вела ее Эва — к выходу. Эва держала ее под руку и аккуратно подталкивала. Если она переставала подталкивать — женщина останавливалась. Таким манером они вышли из гримерки, прошли по коридору, к счастью, никого не встретив, подошли к лестничной площадке.
Здесь Эвина подопечная вдруг остановилась и довольно внятно проговорила:
— Это ты его?
— Ты с ума сошла? Конечно нет!
— А тогда кто?
— А ты что, не поняла? Тот человек, который вышел из гримерки, когда ты туда хотела войти! Если бы я не втащила тебя в шкаф — ты бы столкнулась с ним нос к носу! И как ты думаешь — что бы он с тобой сделал?
— А-а! — опять вскрикнула женщина. Похоже, это было сейчас ее любимое выражение.
— Заткнись, — зло проговорила Эва. — Пойдем скорее отсюда. Времени на эмоции нет.
— Куда?
— Как можно дальше. Пока твоего дружка никто не нашел. И не вздумай снова кричать — побью.
— Ладно, не буду…
Кажется, она пришла в себя — шла сама и не кричала, только что-то бормотала себе под нос.
Они благополучно прошли мимо охранника — он даже не поднял головы, вышли на улицу.
Только что новая Эвина знакомая еле передвигала ноги, безвольная, как тряпочная кукла, — но тут, оказавшись на улице, среди людей, она вдруг ожила и бросилась бежать. К счастью, Эва была начеку и успела догнать ее и схватить за локоть.
— Ты куда это? — прошипела она ей на ухо. — С ума сошла? Вон на тебя уже люди оглядываются.
Действительно, прохожие начали на них коситься, Эва перехватила чей-то подозрительный взгляд.
— Отпусти меня! — проговорила подруга покойного Чистякова, пытаясь вырвать локоть. — Отпусти или закричу!
— Не закричишь. Ты же не хочешь, чтобы тебя связали с убийством Чистякова.
— Я тут ни при чем…
— А ты попробуй это докажи! Я вот, например, тоже не имею отношения к взрыву автобуса, а думаешь, мне верят? Думаешь, меня хотя бы слушают?
В глазах женщины вспыхнула паника, и она жалобно повторила:
— Отпусти!
— Не раньше, чем я с тобой поговорю!
— Не о чем нам разговаривать!
— Очень даже есть о чем! И я тебя не отпущу, пока ты мне все не расскажешь!
— Что, так и будем говорить на улице?
— Нет, зачем же. Сейчас зайдем куда-нибудь, посидим, поболтаем, как две подруги…
На этот раз женщина взглянула на Эву как на сумасшедшую. Но Эва спокойно выдержала этот взгляд.
Они как раз проходили мимо Макдоналдса, и Эва втолкнула свою спутницу внутрь. Она рассудила, что здесь, в шумном и многолюдном месте, никому ни до кого нет дела и можно поговорить, не привлекая внимания.
— Ты есть хочешь? — спросила она свою спутницу, встав в одну из очередей.
Та взглянула на нее диким взглядом как на ненормальную, и Эва поняла, что и сама ничего не сможет есть после того, что видела в гримерке.
— Значит, кофе…
Взяв два стаканчика черного кофе, она препроводила свою спутницу к свободному столу, посадила ее и сама села так, чтобы та не смогла сбежать.
За столом слева от них целовалась юная парочка, справа какой-то длинноволосый парень остервенело молотил по клавишам компьютера. До них действительно никому не было дела, всем хватало собственных проблем.
Эва задала первый вопрос:
— Как тебя зовут?
Женщина угрюмо молчала, и Эва добавила:
