— Не заговаривай мне зубы! — рявкнула Рикки, наведя на него пистолет. — Я сказала — отдайте альбом, или…
— Отдай ей альбом! — Эва шагнула к Андерсу. — Отдай все, что ей нужно… только пусть оставит нас в покое!
— Слышишь, что говорит твоя подруга? — усмехнулась Рикки. — Делай, как она сказала!
— Сейчас, сейчас, я все тебе отдам! — проговорил Андерс. — Он у меня в багажнике!
Он шагнул в сторону своей машины и вдруг удивленно замер:
— А это еще что такое?
По узкой дороге, ответвлявшейся от шоссе, приближалась лошадь. Над ней плыли клубы тумана, и всадник не был виден. Но вот туман отнесло ветром, и оказалось, что на лошади едут два человека — два чем-то похожих между собой мужчины средних лет в плащ-палатках защитного цвета. Лошадь двигалась удивительно плавно, словно плыла в тумане, и совершенно беззвучно.
— Что это? — повторил Андерс, глядя на странных всадников.
— Не пытайся меня обмануть! — огрызнулась Рикки, которая стояла спиной к всадникам. — Это старый фокус, я на него не попадусь! Быстро отдавай альбом!
Но как раз в это время призрачный конь приблизился к ней. Один из всадников наклонился, протянул руку и схватил авантюристку за воротник. Он легко поднял ее, как котенка за шкирку.
Рикки выронила пистолет, испуганно заверещала, задрыгала ногами, пытаясь вырваться — но таинственный всадник бросил ее поперек седла, и призрачный конь перешел с шага на галоп, помчался по шоссе и вскоре исчез в тумане.
— Что это было? — растерянно проговорила Эва.
— Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам! — процитировал в ответ Андерс. — Надеюсь, она нам больше никогда не встретится…
— А Федор?
— Ну, этот уже улепетывает, как заяц! Вон смотри, кусты шевелятся! Видишь ли, сейчас они действовали на свой страх и риск, потому что тот, кто его нанял, уже арестован за убийство Чистякова. Ты же сама мне рассказала.
— Да, но как его нашли?
— Нашли уж… — отмахнулся Андерс. — Ладно, поехали. У нас времени нет.
— Ой! — Эва заметила, что руки в пыли. — Заедем на заправку на пять минут!
За стойкой кафе на заправке стоял тот же симпатичный парень.
— Привет! — он узнал Эву. — Как у тебя — все путем? — он кивнул на Андерса.
— Ну да, все нормально, — улыбнулась Эва, — все наладилось. А скажи, пожалуйста, что это тут у вас лошадь ездит, а на ней двое сидят? Или мне показалось?
— А это Мишка Полуянов на рыбалку ездит. Он, понимаешь, мотоцикл свой утопил по пьяному делу, так теперь нашел у цыган лошадь, на ней с приятелем и катается. Говорит, еще удобнее, лошадь, если что, сама вывезет, куда надо, ею и управлять не надо…
Когда до Таллина оставалось ехать совсем немного, приятный женский голос из навигатора сообщил:
— Через двести метров поворот направо.
Андерс послушно свернул с главного шоссе на второстепенную дорогу — впрочем, тоже вполне приличную. По ней проехали несколько километров, и впереди открылся широкий серо-голубой простор.
Это было море.
Дальше дорога пошла вдоль моря, по высокому берегу, среди огромных валунов и искривленных ветром сосен.
Внизу шумел прибой, высоко в небе летел яркий прямоугольник параплана.
— Через двести метров поворот направо! — снова повторил голос навигатора.
Эва удивилась — справа от них был двадцатиметровый обрыв, куда же сворачивать?
Но дорога перед ними действительно раздвоилась, более широкая ушла влево, к поселку с труднопроизносимым эстонским названием, а более узкая — вправо и вниз, к самому берегу.
Теперь они ехали прямо вдоль линии прибоя, соленые брызги долетали до окна машины и оставляли на нем неровные потоки, как дорожки слез на заплаканном лице.
И тут же, словно одна влага притягивала другую, с неба посыпал мелкий, нудный дождь.
Вскоре, правда, дорога снова пошла вверх, немного удалилась от моря, и все тот же женский голос проговорил:
— Через триста метров конец маршрута.
И тут Эва увидела дом.
Он стоял на невысоком скалистом взгорке, недалеко от моря, и так подходил к окружающему пейзажу, как будто был здесь всегда, от сотворения мира.
Двухэтажный дом из серого камня — серого, как северное небо, как мрачное море, остервенело бьющееся о камни. Каменное крыльцо, стрельчатые окна, высокая башенка с флюгером в форме геральдического орла.
— «Тихий приют», — проговорил Андерс, как будто представлял Эве старого знакомого.
Впрочем, Эва и без этого представления узнала дом. По фотографиям, а больше — по какому-то внутреннему отзвуку, который этот дом вызвал в ее душе.
В это время дождь закончился, как будто кто-то главный решил, что в момент знакомства с этим домом он не нужен. Или как будто режиссер этого природного театра распорядился поднять сероватый занавес дождя, чтобы Эва могла лучше рассмотреть происходящее на сцене.
Подъехав ближе, они увидели вокруг дома временное ограждение из легкой проволочной сетки, на котором через равные промежутки были прикреплены таблички с эстонскими фразами. Судя по многочисленным восклицательным знакам, эти таблички о чем-то предупреждали или что-то запрещали.
— Что здесь написано? — спросила Эва.
— Входить запрещено, опасно для жизни.
— Что, действительно опасно? Выходит, мы зря сюда ехали?
— Я думаю, эти таблички повесили, чтобы держать на расстоянии окрестных мальчишек и просто любопытных.
Андерс подошел к ограде и передвинул один из металлических столбиков, к которым она крепилась. Они с Эвой вошли в образовавшийся проем, и Андерс поставил ограду на место.
Тут же в доме открылась дверь — не парадная, выходящая на высокое каменное крыльцо, а маленькая, незаметная, расположенная сбоку. Из этой двери вышел высокий толстый человек в накинутой на плечи оранжевой непромокаемой куртке и что-то громко, возмущенно проговорил по-эстонски.
Андерс ему ответил, завязался короткий оживленный разговор (если разговор на эстонском языке может быть оживленным), наконец толстяк махнул рукой и скрылся за дверью.
— Что он говорил? — спросила Эва.
— Что сюда нельзя входить.
— И что же ты ему ответил?
— Что нам можно.
Эва недоверчиво взглянула на него, подумав, что он шутит, но лицо Андерса было непроницаемым.
— Ну что, идем? — спросил он, подходя к двери, за которой скрылся сторож.
— Идем. Не зря же мы сюда ехали.
Они вошли в дом, оказавшись в небольшой полутемной комнате вроде кладовой или чулана, из нее вышли в коридор.
