— Как же так получилось, гражданка Стрижева?
Эва ждала продолжения, но его не последовало. В кабинете нависло тяжелое молчание, от которого зеленоватый подводный сумрак стал еще гуще.
— Что вы имеете в виду? — спросила Эва, когда это молчание стало невыносимым.
— Я имею в виду, что вы сели в автобус в Таллине, но когда автобус был… э-э… уничтожен, вас в нем не оказалось?
— Ах, вот вы о чем! — Эва вспомнила безобразную сцену на автозаправке, вспомнила ее так ярко, как будто снова ее пережила. Перед ней снова возникло раскрасневшееся, злобное лицо той фурии, ее идиотские обвинения…
С другой стороны, может быть, именно ей, той сумасшедшей, Эва обязана жизнью. Ведь если бы она не опоздала тогда на автобус, она погибла бы в аварии… или это была не авария, а умышленный, подготовленный кем-то взрыв?
— Вот вы о чем! — повторила Эва и придвинулась ближе к столу. — Понимаете, я вышла из автобуса на автозаправке…
— Зачем? — перебил ее следователь.
— Ну как зачем? Ноги размять, воды купить… в туалет зайти…
— Где?
— Что — где?
— Где была эта автозаправка?
— А! Это рядом с поселком… как же он называется? Берег… или Бережок…
Следователь заглянул в папку и поправил ее:
— Бережки.
— Да, точно, Бережки.
— Это всего в двадцати километрах от Петербурга. Что, вы не могли подождать еще полчаса?
— Ну, знаете! — Эва возмутилась, но быстро взяла себя в руки и проговорила сдержанно: — Автобус же все равно остановился, многие вышли размяться. Дорога долгая, все тело затекло…
— Вы правы, многие вышли — но все потом вернулись и поехали дальше. А вы не вернулись. Почему?
Эва заглянула в красные глаза следователя, точнее, пыталась заглянуть, но — странное дело! — вроде бы он сидел напротив и смотрел прямо на нее, но глаза его странным образом ускользали от ее взгляда. Тем не менее она решила, что нужно рассказать ему правду, все как есть.
— Ну, там произошла такая безобразная сцена! — со вздохом начала она. — Ко мне подскочила какая-то женщина, она стала кричать, будто я отбила у нее мужчину… какого-то Виталика… или Валерика…
— А это не так? — сухо осведомился следователь.
— Конечно, не так! — возмущенно воскликнула Эва. — Как вы могли подумать? Я эту женщину первый раз в жизни видела! Первый и, надеюсь, последний!
— А Виталия или Валерия?
— Тем более! Я вообще никогда в жизни не была в этом Бережке… или Бережках… откуда мне знать какого-то Валерия?
— Кто-нибудь может это подтвердить?
— Что я не знаю никакого Валерия?
— Нет, что имела место сцена, о которой вы мне сообщили. Конфликт с неизвестной женщиной.
— Ну да, конечно! — Эва оживилась. — Ведь к нам подошел полицейский…
— Полицейский? — В пустых глазах следователя впервые вспыхнул интерес. — Какой полицейский?
— Он представился… назвал свою фамилию… — Эва напрягла память, вспомнила ту сцену в мельчайших деталях. — Ну да, он представился — лейтенант Черемыкин.
— Черемыкин… — задумчиво повторил следователь и сделал какую-то пометку.
— Да, лейтенант Черемыкин! Он подошел, чтобы прекратить конфликт, но та женщина его явно знала, она к нему обратилась по имени. Коля, точно, она назвала его Колей. Тогда он потребовал у меня паспорт. Из-за этого я, собственно, и опоздала на тот автобус.
— Как так?
— А так, что не могла же я уехать без паспорта, а он нарочно тянул, начал оформлять протокол…
— Он его оформил?
— В том-то и дело, что нет! Как только мой автобус уехал, лейтенант сразу потерял ко мне интерес и исчез…
— Что значит исчез?
— Я буквально на секунду отвлеклась, а потом смотрю — его уже нет, и той женщины, которая устроила скандал, тоже нет. Буквально испарилась. И автобус уже уехал.
— Очень странно… — протянул следователь.
— Да вы спросите этого лейтенанта! Он вам все подтвердит!
— Непременно спросим…
Он что-то снова записал, потом быстро взглянул на Эву и задал новый вопрос:
— У вас было с собой много вещей?
— Нет, совсем немного, — лаконично ответила Эва, понимая, что главное — самой не сказать ничего лишнего.
Вспомнив подслушанный разговор, она поняла, что следователь подбирается к главному.
— Но чемодан у вас был?
Вот оно. Его интересует ее чемодан. Теперь нужно быть особенно осторожной. У Эвы было такое чувство, как будто она идет по минному полю и каждый следующий шаг, каждый следующий ответ может быть роковым.
— Нет, не было. Только сумка.
— Сумка? — Следователь удивленно поднял брови и взглянул на сумочку, которая лежала у Эвы на коленях. — Вот эта самая сумка? И у вас ничего не было, кроме нее?
— Нет, что вы! — Эва держалась спокойно и даже заставила себя чуть заметно улыбнуться. — Нет, конечно! Во-первых, у меня была с собой совсем другая сумочка, но я имею в виду, что кроме маленькой дамской сумки у меня была еще дорожная сумка с вещами. Это все же дальняя поездка, нужно с собой что-то везти…
— Да, нужно… — согласился следователь. — А кстати, какова была цель вашей поездки в Таллин?
— Я ездила туда по работе. Дело в том, что у фирмы, в которой я работаю, есть совместный проект с эстонской компанией, и мне часто приходится…
— Хорошо… об этом мы еще поговорим… — Следователь снова что-то записал и продолжил: — Так что это была за сумка и где она лежала, когда вы вышли из автобуса?
— Обычная дорожная сумка синего цвета, — честно ответила Эва. — Лежала она на полке над моим местом…
Она придерживалась правила говорить правду всегда, когда можно. В таком случае меньше вероятность запутаться в показаниях.
— Вот как? — переспросил следователь. — Значит, синяя дорожная сумка… а в ней был фотоальбом?
— Да, был. Мне отдала его родственница, которая живет в Таллине.
— Родственница? А в вашем досье не указаны родственники за границей.
— Ну да… это двоюродная тетя… точнее, двоюродная бабушка… — Эва начала путаться, чего ее собеседник, по-видимому, и добивался. — Не знаю точно, как это называется, но не думаю, что это считается близким родством, поэтому я не указывала ее в анкетах.
— Понятно… — Следователь сделал еще какую-то пометку. — Значит, вы ездили в Таллин, чтобы навестить свою родственницу?
Эва почувствовала, что следователь пытается запутать ее, заставить противоречить своим прежним словам, и решила, что не попадется на его удочку.
