Простучали подошвы солдатских сапог, в проемах выросли запыхавшиеся Шнайдер и Вебер.
— Погиб? — спросил Шнайдер.
— А что, — спросил я все еще злым голосом, — выглядит очень живым?
Я прошел мимо трупа, Шнайдер крикнул вслед:
— Куда его, ваша светлость?
— В выгребную яму, — велел я жестко, — как велит наша всемилостивейшая церковь в отношении отцеубийц!
— Сделаем, ваша светлость!
Глава 15
Последние из сторонников принца Эразма отступили в левое крыло, традиционно женское. Взбешенный бессмысленностью этого размахивания оружием, когда все уже кончено, я вломился через выбитую дверь, не дожидаясь подкрепления.
Их восемь, но я прыгнул вперед с поднятым мечом, принял два удара на щит и пошел неистово крушить, рубить и повергать сам. Перед глазами заколыхалась розовая пелена, а выплескивающая после ударов кровь выглядит медленными темными струйками.
За спиной раздались крики подбегающих моих воинов, я с наслаждением разрубил лицо возникшего передо мной красавца в роскошной шляпе, нечто темное, как чувствую отчетливо, вот сейчас вторглось в меня и руководит моими руками, ногами, всем телом.
Когда я ощутил, что рубить некого, мои воины уже добивали раненых и срывали с их поясов мешочки с деньгами, я увидел знакомое бледное лицо сэра Клифтона, он смотрел с ужасом и прижимал к груди большую потрепанную тетрадь.
— Азарт, — объяснил я хриплым голосом.
Он спросил трепещущим голосом:
— И сейчас?
— Уже проходит, — заверил я. — Просто за мной так долго гонялись, били, клевали, топтали, что вот как бы сдачи… за все разом.
— Ох, ваша светлость, — проговорил он, — ох, нехорошо…
— Что? — спросил я, жарко дыша.
— Надо ли было убивать их всех? — спросил он. — С вашей мощью и силой можно было бы отделаться сломанными носами, выбитыми зубами, переломом руки, а то и вовсе парой кровоподтеков… Вы не слишком… жестоки?
— Слишком, — прорычал я. — Наверное, слишком. Раньше таким не был. Зверею, сэр Клифтон, признаю.
— Очень быстро, — сказал он с укором.
— Не просто быстро, — уточнил я нехотя, — а как-то сразу. Наверное, много Тьмы тут впиталось в землю и стены. Даже воздух пропитан Тьмой.
Он кивнул.
— Да, это точно. Но все-таки другие так не звереют… Есть, правда, всякие, но не все же…
Я сказал хмуро:
— Или вся эта мразь слишком уж осточертела?.. Думаю, если уничтожать именно ее, а не истреблять хороших людей в дурацких войнах, мир станет лучше. Вы не подумывали просить Ватикан, чтобы оттуда прислали опытных священников? И еще нужно заложить побольше монастырей, освободить их от налогов, чтобы там развивалось народное хозяйство…
Он грустно улыбнулся и посмотрел вслед воинам, что бегут вверх по лестницам, сверху уже несутся крики, звон оружия, пронзительный женский визг, яростные голоса и лязг металла.
— Да-да, — проговорил он с едва заметной ноткой сарказма, — нам как раз сейчас думать о развитии монастырей…
— Простите, сэр Клифтон, — сказал я с раскаянием, — но я заранее принял меры, чтобы это вот быстро вернулось в берега.
— Какие? — полюбопытствовал он.
— Встречный пал, — объяснил я.
Лорды, прибывшие со мной, расставили вооруженных людей по всему замку и вокруг, выставили доверенную стражу, которой велели никого не пропускать без моего или графа Буркгарта позволения.
Кроме того, охрана с высоких башен осматривает окрестности, на стенах я велел удвоить часовых, особенно бдительно охраняются ворота и перекидной мост, ров с водой достаточно глубок и широк, никто не рискнет пересекать ни вброд, ни вплавь, с этой стороны нет берега, сразу отвесная каменная стена замка, по которой не всякая ящерица рискнет подняться.
Прибывшие со мной лорды поспешно разослали гонцов к своей родне, призывая явиться немедленно, это и шанс продвинуться, застолбить за собой освободившиеся места при дворе, и нам самим необходима поддержка местных лордов, на армию полагаться нельзя, завтра она разойдется по домам…
К барону Бальдфасту Бредли я чувствовал особое доверие, потому поручил охрану моих покоев и моей особы, то есть он еще назначен и временно исполняющим обязанности сенешаля и моего личного секретаря.
Он лично перетасовал охрану, кого-то заменил, кого-то переставил, а сам выбрал себе место за дверью моего кабинета и первым весьма подозрительно встречал каждого, желающего пообщаться со мной.
Я торопливо перебирал бумаги Фальстронга, много весьма любопытного, кое-что сразу сунул в сумку, разберусь потом, что-то надо принять к сведению сразу же…
В дверь просунул голову сэр Клифтон.
— Ваша светлость, — проговорил он со всей почтительностью, я же сижу в кресле самого Фальстронга, — к вам Варвик Эрлихсгаузен, князь Стоунбернский, властелин Реверенда и Амберконта!
Я поинтересовался:
— Это тот, с которым мы скрестили клинки в прошлый мой визит?
— Не совсем, ваша светлость.
— А как совсем?
— То был его сын.
Я сказал злорадно:
— Очень хорошо… Приятно, что у него сын — такой допотопный свинтус грандиозус…
— Вам виднее, ваша светлость.
Я посмотрел на него волком.
— В чем дело? Разве не он предоставил свои площади в городе для расквартирования отрядов принца?..
Он покачал головой.
— Напротив, ваша светлость.
— Это как?
— Он не позволил там расквартироваться, заявив, что он верен даже погибшему королю. И будет добиваться расследования…
Я в удивлении покрутил головой.
— Гм, у него еще и принципы. И почему пришел, как думаешь?
Он продолжал смотреть на меня бесстрастно, подчеркивая, что он только удобная и необходимая мебель, а решения принимаю только я.
— Его сын, ваша светлость… Сдуру примкнул к мятежникам.
Я подумал, кивнул.
— Ладно, зови этого гада.
Я не успел договорить, как в кабинет по-хозяйски вошел высокий и очень немолодой лорд, я подсознательно ожидал что-то моложе и живее, лицо просто пергаментное, глубокие морщины испещрили не только щеки, но даже лоб и подбородок, тяжелые мешки под глазами в три яруса, крючковатый нос, что говорит об очень преклонном возрасте, однако сухощавая фигура не потеряла осанку, и этот князь, видимо, не дожидался разрешения войти, а шел следом за Клифтоном, который его немного опередил…
Он остановился и рассматривал меня критически и с неодобрением. Я поднялся, чувствуя раздражение, не люблю, когда инициативу пытаются взять в свои руки, обогнул стол и чуть-чуть склонил голову, все-таки теперь вижу, что этот князь Стоунбернский втрое, если не вчетверо старше меня.
