— Такие декреты надо подкреплять большой королевской печатью.
— А где она?
— У личного секретаря короля Фальстронга, — произнес он с непроницаемым лицом.
— У Клифтона Джонса?
— Да, ваша светлость.
Я спросило нетерпеливо:
— Где он? Я его видел мельком при взятии дворца, а потом он исчез. Нет ни среди живых, ни среди трупов.
Он ответил ровным голосом, но я уловил гордость за секретаря Фальстронга:
— Когда произошел переворот и король был убит, сэр Клифтон поспешно захватил печати и все важные бумаги и успел унести их из дворца…
— Ого, — сказал я с удовлетворением. — То-то послание принца Эразма не было скреплено большой королевской… И где сейчас Клифтон?
Он посмотрел на меня внимательно и произнес с расстановкой:
— Думаю, я могу послать за ним. Вы были другом покойного короля и наверняка продолжите его политику.
Вечером я вышел из кабинета и почти наткнулся на одетого в оранжевое немолодого человека с почтительно склоненной головой и толстой книгой в руках. Он стоял перед сэром Бальдфастом Бредли и что-то смиренно ему объяснял.
Сэр Бредли покачивал перед ним обнаженным мечом.
— Сэр Клифтон! — вскрикнул я.
Оба повернули в мою сторону головы. Клифтон Джонс, доверенный слуга Его Величества, его личный секретарь, поклонился со всем уважением.
— Ваша светлость…
— Давно здесь? — спросил я в нетерпении. — Сэр Бредли, наконец-то явилась ваша смена!.. Теперь он будет докладывать мне и вести личные дела правителя, а вы сосредоточитесь только на охране дворца… плюс особые поручения.
Сэр Бредли чуть поклонился, на личного секретаря Фальстронга взглянул с недоверием, но в голосе прозвучало явное облегчение:
— Спасибо, ваша светлость. Слава Господу, что сэр Клифтон на нашей стороне! А то я чувствовал, что не успеваю.
Я обратился к сэру Клифтону:
— А ну быстро ко мне в кабинет, бить буду!
Часовой, наблюдающий за нами с другой от сэра Бредли стороны, с облегчением вздохнул и, не вкладывая меч в ножны, пошел вдоль коридора.
Клифтон переступил за мной порог, очень сдержанный и не делающий лишних движений.
— Только что подошел, — ответил он. — Сэр Геббель передал мне ваше пожелание…
Я отмахнулся.
— При чем тут сэр Геббель, вы сами понимаете, что я без вас, как без рук. Нужно быстро наладить дело так, чтобы Фальстронг был доволен и не вертелся в гробу. Я хочу отбыть в Савуази, твердо зная, что Варт Генц не откажется от союзнических обязательств, кто бы ни был избран королем, понимаете?
Он кивнул, лицо очень серьезное.
— Понимаю, ваша светлость.
— И поддерживаете?
— Всецело.
— Всецело потому, — спросил я въедливо, — что я зверь, или потому, что я прав?
Он хмуро улыбнулся.
— Вы сами ответили, ваша светлость. Потому что продолжаете политику покойного короля, которому я был всецело предан. А я был предан не потому, что я вот такой, а потому что его политика была единственно правильная и выверенная. Из всех возможных в его положении.
Я вздохнул, провел ладонью по глазам.
— Знаете ли, при такой власти начинаешь не доверять самым доверяемым… Представляю, в каком мире живут короли. Бр-р-р-р… В общем, начинайте готовить все необходимые бумаги. Печать при вас?
— Да. Передавать вам сейчас?
Я отмахнулся.
— Потом-потом. Да и зачем мне? Я становиться королем здесь не собираюсь.
Он посмотрел на меня остро, что-то вертится на языке, но смолчал, только поклонился еще раз и вышел.
Страж заглянул в кабинет и сказал грубым пропитым голосом:
— Ваша светлость, тут к вам жена принца Марсала просится, но мы пока задержали на всякий случай…
Я поинтересовался:
— А где мой личный секретарь… такой, весь в оранжевом?
— Вот тоже пришел, — объяснил он, — и говорит, что можно пропустить.
— Хорошо, — ответил я, — значит, пропустите. И еще… отныне это сэр Клифтон решает, кого пропустить или нет. Спрашивайте у него.
Он сказал с облегчением:
— Слушаюсь, ваша светлость! Ежели верный человек, то нам легше…
Отодвинув его в сторону, а то еще речь закатит о трудной жизни стражей, вошел сэр Клифтон, поклонился и сказал строго:
— Ее высочество Вирландина Самондская, ваша светлость.
Он отступил, а из коридора в кабинет шагнула теперь уже вдова Марсала, хотя я не увидел даже внешних признаков скорби. Платье все такое же строго-торжественное, сдержанно-нарядное, волосы красиво убраны под сеточку с множеством жемчужин, вырез достаточно глубокий, чтобы заметить полушария грудей, но не слишком, как позволяют себе большинство модниц.
Я поднялся навстречу, произнес тепло:
— Ваше высочество…
— Сэр Ричард, — произнесла она с некоторой заминкой.
Я понял, что хотела сказать «ваша светлость», но такое может прозвучать как намек на ее более высокое положение, а это может показаться оскорбительным для мужчины, военной силой захватившего столицу, в то же время «сэр Ричард» звучит теплее и намекает на менее формальные отношения.
— Прошу присесть, ваше высочество, — сказал я и церемонно придвинул ей кресло. — Буду счастлив помочь вам во всем, что пожелаете.
Она села, прямоспинная, красивая и величественная, лицо строгое, но взгляд дружественный.
— Мне хотелось бы узнать одну вещь…
Голос ее прервался, я выждал, сказал негромко и дружественно:
— Все, что угодно, ваше высочество.
Она прямо взглянула мне в глаза, в ее строгом голосе прозвучало сдерживаемое нетерпение:
— Он… точно погиб?
Она не сказала ни «мой муж», ни «принц Марсал», я ощутил, как ей неприятно произносить то и другое, как же столько лет выносила этого мерзавца, поклонился с почтением.
— Ваше высочество, он погиб. Как и подобает, в бою и с мечом в руке, смертью мужчины…
Она резко покачала головой, глаза дико сверкнули.
— Уж в это не поверю! Но… это неважно. Сведения точные?
Я вздохнул, развел руками.
— Простите, ваше высочество, но судьбе было угодно свести в поединке именно нас двоих.
Она вздрогнула.
— И?..
— Как видите, — сказал я скромно, — я жив.
— А он…
