— А знаешь ли ты, что я уже дважды посылал за тобой ангела смерти.
— Что-о?
Он кивнул:
— Да-да, ты достаточно погряз во тьме, чтобы можно было призвать тебя к ответу и навеки ввергнуть в ад.
Я сказал, трепеща всем телом:
— И… что помешало?
Он поморщился.
— Да так, мелочи… Видишь ли… Ни сам Господь, ни кто-либо из ангелов, архангелов или серафимов не волен избрать за тебя, что тебе делать. Этот великий дар свободы воли… даже мы, архангелы, не можем до конца уяснить. Мы бы просто дали вам хорошую счастливую жизнь, как изысканные сладости, но по вашей свободе воли ты сам выбираешь, какой дорогой идти: к конфетам или к дерьму…
— Фи, — сказал я, — как грубо, а еще ангел. Не нравится тебе наша свобода, верно?
Он снова чуть поморщился.
— Это неважно.
— Тогда говори, — сказал я. — Ты же ангел, что значит — посланник. Почтовый голубь. Скороход, как бы. С чем тебя послали?
— Ни с чем, — сказал он хмуро, — просто я чувствую необходимость… что исходит, очевидно, от Господа, сказать тебе, что ты в самом деле погряз во Тьме, но тебя удержали от поглощения ею некоторые мелкие поступки…
Я спросил заинтересованно:
— Ну-ну, говори. Люблю, когда обо мне говорят! Да еще хорошее.
— Ты продолжаешь после битв лечить раненых, — сказал он, — хотя уже почти король… ты не желаешь войн… ты пытался остановить короля Фальстронга…
Я сказал невесело:
— Да, но он погиб… Если бы я сумел его удержать…
Он покачал головой:
— Если бы ты оказался настойчивее и сумел бы его удержать и вернуть к войску, принц Эразм укрепился бы в столице, поставил бы везде своих людей, и король ничего не смог бы сделать даже со всей армией, потому что пришлось бы завоевывать все королевство. В жестокой гражданской войне погиб бы король, принц Эразм, был бы сожжен город, разрушены многие замки, вырублены сады, уцелевшие жители прятались бы в лесах, а в опустевших деревнях селились совы и волки.
Я зябко передернул плечами.
— Жуть. Но смерть короля — это все-таки поражение.
Он посмотрел с интересом.
— Да?.. Ах да, ты же рассматриваешь только эти смешные драки с мечами…
— А какие еще? — спросил я сердито.
Он сказал насмешливо:
— Сам знаешь. Только не догадываешься даже, сколько и какие сражения могут быть. От духовно-идеологических до таких глубинно-метафизических, что их постигнуть может только сам Господь. Но ты дерешься и там, сам того не подозревая. Потому мне было велено отозвать посланного за тобой ангела смерти…
— Ну спасибо, — сказал я с тяжелым сарказмом, хотя всего осыпало морозом, ангел смерти был, оказывается, совсем рядом. — Не забываешь обо мне?
Он произнес без улыбки:
— Я же сказал тебе однажды, буду следить за тобой. И при малейшем промахе…
— Были не только малейшие, — напомнил я, — но пока тебе не позволили?
— Ты успевал совершить хороший поступок, — ответил он неохотно. — И он перевешивал. Ты же не замечал, что ты сражался еще и в тех… уровнях… измерениях… не знаю, как назвать их, чтобы ты понял. У тебя больше той силы, настоящей… мне такое не очень нравится говорить, но… это так.
Я нахально улыбнулся.
— Нравится… не нравится… это вроде бы не должно касаться ангелов? Или от нас блох набираются не только эльфы? Так что все-таки заставило тебя отозвать ангела смерти? Не юли!
Он посмотрел строго и, как мне показалось, с недоверием, словно и сейчас вот дурачу, странный дар, появившийся в человеке то ли от Господа, то ли от Змея, соблазнившего Еву.
— Помнишь мальчика, которого ты спас в лесу?
Я пробормотал:
— Да он и не погибал… Побегал бы, проголодался и вернулся бы.
Он покачал головой:
— Нет, не вернулся бы. И волки бы его не съели, хотя… лучше бы волки. Его подобрали бы разбойники, он научился бы воровать, убивать, стал бы со временем вожаком, а затем создал бы настолько ужасные шайки, что захватывали бы целые города и убивали всех, даже женщин и детей… Но ты не просто вернул, ты поговорил с ним! А потом и с его родителями. Отец после этого станет к ребенку добрее, пусть не так уж. Но все-таки тот вырастет и станет опорой в семье, а потом придумает, как всем жителям собраться и прокопать большую канаву от реки, чтобы вода попадала и на их поля… Урожаи станут выше, засуха станет не страшна, все будут богаче, а его выберут старостой, несмотря на молодость…
Я поморщился.
— Что, это все из-за того, что поговорил с ним?
— Я же сказал, — напомнил он, — битвы идут на таких уровнях, что тебе и вообразить никак… Но ты утишил его боль и отчаяние, ты смирил гнев его отца… И ты все еще считаешь, что не воюешь и на другом уровне?
Я пожал плечами:
— Ну, это как бы само.
— У тебя была свобода выбора, — напомнил он. — Ты ехал по своим делам и мог спокойно проехать мимо нищего ребенка в грязной оборванной рубашке. Но ты не проехал. И тем самым спас многие жизни… Но…
Свет вокруг него начал быстро тускнеть. Я спросил настороженно:
— И что за «но»?
Из яркого сгустка донеслось:
— Я все еще слежу за тобой…
Слепящий луч мгновенно прочертил прямую линию в небеса и там исчез.
Я пробормотал:
— Следи-следи…
Но на душе стало тревожно, и даже арбогастр набирал скорость как-то рывками, словно не решил: правильно ли сделал, что не кинулся на дерзкого и не затоптал копытами, только Бобик несся впереди все такими же широкими прыжками, на нем появления архангела никак не сказалось.
Глава 15
Слуги выбежали мне навстречу с такой готовностью, словно только меня и ждут, а без меня тут им и есть не дадут, и пир не начнется, и солнце не встанет.
Бобик держится смирно, смотрит так, что каждый готов ему сам принести косточку, а то и целого гуся.
Первым, кого из вельмож я увидел, был граф Меганвэйл, он вышел навстречу, преклонил колено, чем удивил несказанно, все-таки я в Варт Генце, а не в Турнедо среди своих армландцев.
— Как видите, мой лорд, — произнес он, чем удивил снова, когда-то это станет формой вежливого обращения, а пока что форма подчинения, — мы оставили там большую часть войск, а я с основными лордами прибыл на Великий Сбор.
— А что войска, — спросил я, — все еще воюют? Там все земли, почти по реку Савуази, отходят по договору к Варт Генцу…
Он чуть нахмурился, нервно дернул щекой.
