– Каменные туфли, – прошептала Перла. – Ужас! Если так продолжится, ты очутишься в саду.
– А сейчас мы где? – заморгала Мафи.
– Просто у дома. В саду жутко, – поежилась Перла, – но я туда каждый день хожу, Антона кормлю.
– Почему у меня на лапах появилась каменная обувь? – запаниковала Марсия.
Перла опустила голову.
– Во владениях Малума работает закон окаменения. Если ты думаешь, говоришь или делаешь плохое, то постепенно превращаешься в статую. Сначала появляются каменные туфли на ногах, затем сапоги, потом ботфорты… Некоторые такие сердитые сюда приходят, что за час ухитряются в сад попасть.
Марсия схватила с земли обломок железного прута и начала ковырять им «туфли», приговаривая:
– Я их сниму.
– Помогите, – закричала Норетта, – умоляю, не бросайте меня.
– Сейчас спущусь к тебе, – пообещала Мафи, – и подсажу.
Глава 17
Вредная Марсия
– Ты вернешься туда? – ужаснулась Перла. – Страшно! Вдруг не сможешь еще раз вылезти? Когти сломаешь?
– Не думай о плохом, и оно не случится, – отрезала Мафи. – Черчиль написал: «К собаке прилетают только те птицы, которых она кормит».
– Это как? – заморгала тушканиха. – При чем здесь птички?
Мафи полезла в окно, говоря на ходу:
– Если постоянно по любому поводу плачешь, к тебе прилетит птица слез, потом не избавишься от нее, потому что прикормила, всю жизнь прорыдаешь. А вот если наперекор всем неприятностям ты улыбаешься, то в доме поселится птица счастья, потому что ты ее прикормила. Со злостью, тоской, ленью, весельем то же самое. Не хочешь жить с тоской? Не тоскуй, запрети себе это.
– Мафи очень хорошая, – сказала Перла, когда они с Марсией остались одни.
Мопсиха перестала ковырять прутом каменные туфли.
– Видела бы ты ее, когда она к нам в дом впервые вошла! Она…
Марсия осеклась, посмотрела на свои ноги и опять начала стучать по «обуви».
– Если будешь злое говорить, туфли в сапоги превратятся, – прошептала Перла. – Какая ты умница, что промолчала.
– Эй, тащите веревку, – раздалось из подвала.
Тушканиха и мопсиха стали тянуть канат.
– Свобода! – закричала Норетта, вываливаясь из окна. – О-о-о-о! Какая красота вокруг! Счастье! Восторг! Солнце! Небо голубое! Цветы! Соловьи поют! На деревьях колосятся помидоры и растет эскимо!
Марсия с изумлением глянула на подругу.
– Норетта! Протри глаза! Мы на помойке, повсюду разбросаны битые кирпичи, небо затянуто тучами. Где ты увидела солнце, цветы? А уж слова про томаты и мороженое вообще чушь. И где твоя награда? Орден?
– Если посидишь в грязной тюрьме, думая, что останешься в ней навсегда, то битые кирпичи на воле розами покажутся! – ответила Норетта. – Бронзулетку я в подвале бросила, она очень мне мешала, когда я за веревкой прыгала. Пусть там и остается. А вот платье никому никогда не отдам.
– Перла, знаешь, как опять на Дороге из мармелада оказаться? – оглянувшись по сторонам, спросила Мафи.
– Ой, туда нам ни в коем случае нельзя, – вздрогнула тушканиха, – по ней Малум бродит. На волю ведет другой путь, через рощу.
– Отлично, спешим туда, – велела Мафи, – показывай путь.
– Вам налево, – объяснила Перла.
– Ты с нами не пойдешь? – удивилась Норетта.
– Нет, – потупилась Перла.
– Садись ко мне на спину, – предложила Мафи, – я понесу тебя.
– Спасибо, – прошептала Перла, – я не устала, могу долго бежать и больше всего на свете мечтаю покинуть это страшное место.
– Что тогда мешает тебе отправиться на свободу? – не поняла Норетта.
– Мы тебя обидели? – испугалась Мафи. – Прости, не поблагодарили за то, что помогла нам на свободе оказаться, не сказали «спасибо» за процарапанные в стене ступеньки.
– Ты, Мафи, всегда такая, – выпалила Марсия, – неблагодарная! Надо Перлу обожать-любить. Без ее подсказок отсюда не убежать. Не предупреди она нас сейчас, потопали бы опять на Дорогу из мармелада и прямо в зубы к Малуму угодили бы. И мне ты никогда…
Марсия раскашлялась и замолчала. Мафи брякнулась на колени.
– Перла! Прости меня, глупую! Огромное тебе спасибо, размером с океан. Не сердись! Я поступила плохо, не поблагодарила тебя.
– Встань скорей, – испугалась Перла.
– Пойдем с нами домой, – продолжала Мафи. – Из твоего рассказа про таксу Дору и кошку Ташу я сделала вывод, что ты в соседней с нами деревне живешь. Мы часто к Доре за покупками ходим. Кстати! Знаю там тушкана Оскара!
– Это мой папа, – прошептала Перла, – маму зовут Лиза. Наверное, она все время по мне плачет.
– А моя мамуля пропала, – всхлипнула Норетта, – ее искали, но так и не нашли.
– Совсем теперь не обижаюсь, – продолжала Перла, – живя у Малума, я поняла: тех, кто тебя оскорбил, надо пожалеть. Потому что они привыкнут всем больно делать, им чужие слезы понравятся, и в конце концов бедняги в страшном грязном доме Малума окажутся. Ничего хорошего с ними не случится. Надо врагам посочувствовать. Не ухожу я потому, что не могу бросить Антона, еду ему ношу. Малум совсем не кормит тех, кто в саду стоит.
– Мы тебя здесь не оставим, – решительно сказала Мафи, – потопали к зайцу.
– Он кролик, – поправила тушканиха.
– Разве это не одно и то же? – удивилась Мафи.
– Мафичка троечница, – язвительно заметила Марсия, – она плохо учится, ее всегда учителя ругают! Поэтому она кролика с зайцем путает. Ой!
Мафи постучала себя лапой по лбу.
– Не хотят знания в голову лезть. Сижу в классе, смотрю в окно, об уроке забываю.
– А я отличницей была, – похвасталась Норетта.
– Плохая ученица не значит плохая собака, – возразила Перла, – Мафуше просто скучно на занятиях. И с умом у нее полный порядок. Забыли, кто вас из подземелья вызволил?
Мафи смутилась.
– Хватит болтать. Освободим и Антона! Марсия, что с тобой?
– Ужас! – прошептала Марсия. – Туфли в сапоги превратились!
Перла схватилась за голову.
– Ой, ой! Я же тебя предупреждала: не говори ни о ком плохо! А ты Мафи осуждать принялась! Глупой ее обзывала!
Марсия заплакала.
– Я не хотела. Язык сам сболтнул. Теперь я и шагу не сделаю.
– М-да. Непростое положение, – пробормотала тушканиха.
– Садись ко мне на спину, – велела Мафи и легла на землю.
